Девочки Талера
Шрифт:
Сначала захожу в детскую — козявки мои спят. Чувствую укол совести — сегодня я ими совсем не занимался.
— Завтра еще папа поработает, а выходные будем с вами целый день, — шепчу им. Целую свою принцесску и Тимона и иду к себе.
Жены моей не видно, прячется. Ничего, найду, надо вымыть хотя бы тело, если душу отмыть не получается. Встаю под душ — не помешал бы ледяной, да где ж его взять в такую жару? Довольствуюсь просто холодным.
Струи хлещут сверху, а я вспоминаю слова Темы про романтику. То, что романтик
Розы, которые я швырнул на пол, Доминика собрала и поставила в гостиной, но к себе не понесла. Так что снова принести цветы не вариант. Вряд ли она сейчас примет от меня подарки, разве только…
Идея, которая приходит мне в голову, кажется настолько удачной, что даже настроение поднимается. Как раз на этих выходных можно все организовать. Ника оценит, я уверен, и мелочи нашей понравится.
Из душа выхожу в приподнятом настроении и иду искать свою жену. В детской ее нет, значит у себя. Я и не ждал что она послушно придет в мою спальню, лишь бы не запиралась. Для меня все эти замки — одно название.
Ника знает об этом, дверь в ее комнату открыта — она стоит в короткой пижамке возле кровати, и у меня все сразу поджимается при виде стройных ножек в шелковых шортиках.
— А я тебя у себя в спальне жду, — подхожу неторопливо, она отворачивается и продолжает расстилать постель.
— Я не буду с тобой спать, Тимур, — отвечает глухо.
Из меня так и рвется гневное, что с Рубаном она спала, а со мной не хочет, но в последний момент заталкиваю эти слова обратно в глотку.
Артем прав, еще мне в спальне не хватало «портрета Рубана». Доминика ни разу не вспомнила бывшего мужа, это я о нем постоянно вспоминаю.
— Ты не будешь, а я буду, — ступаю вплотную, подхватываю на руки, и она испуганно ойкает.
Несу свою жену в нашу с ней спальню. Да, моя девочка, не так ты себе все это представляла, когда мечтала выйти за меня замуж. Беда в том, что я вообще никак это не представлял, так что имеем что имеем.
Ногой закрываю за нами дверь, запираю на замок. И когда кладу Доминику на кровать, ее прорывает.
— Ты, — кричит она, отползая на противоположный конец, — ты совсем не отвечаешь за свои слова, да, Тимур? Ты же сам сказал, что будешь ждать, пока я тебя не захочу, а что теперь?
— Ничего, — пожимаю плечами, падаю на постель и подгребаю строптивую жену под себя. Приходится для этого ловить ее за щиколотку. — Я и жду. Спать — еще не значит трахаться, Доминика, тебе как замужней женщине стыдно такого не знать.
Она замирает, а я обнимаю ее и зарываюсь лицом в до боли знакомо пахнущие волосы. Шелковый топ пижамки под руками, шелковые шортики под моей ногой, которой я для надежности прижал свою маленькую, хрупкую жену. И шелковые волосы, которыми я готов дышать до утра.
Я знаю, что легко не будет. Ни засыпать, ни просыпаться.
— Я два с половиной года об этом мечтал Доминика, — говорю ей в затылок, — и тебе легче меня убить, чем прогнать.
Она молчит, но и не отбивается. И тогда я нахожу ее ушко и шепчу:
— Я тебя люблю, Доминика. Как умею, так и люблю.
Глава 23
Мне снился очень хороший сон, я не помню, о чем, помню только свои ощущения. И когда открываю глаза, они никуда не деваются, потому что мои руки обнимают талию Тимура, а сама я прижимаюсь щекой к его груди.
Первая мысль — отпрянуть, отползти, но понимаю, что это невозможно. Меня крепко обвивают руки Тимура, а сверху придавливает его нога. В живот упирается утреннее мужское желание, и стоит начать шевелиться, Тимур проснется, а дальше… Я слишком хорошо знаю, что будет дальше.
Мы уже это проходили, и секс — последнее, что способно сблизить двух людей, находящихся настолько далеко друг от друга. А вот просыпаться так мне нравится…
Расцепляю руки, осторожно веду ладонью по плечу Тимура и кладу ему на грудь. Пока он спит, можно его рассмотреть и потрогать. Я старалась не делать этого открыто на пляже, а в доме он всегда ходит в футболке.
Мне не показалось, он действительно стал шире в плечах. Грудная клетка тоже раздалась, и у меня не получается сцепить руки за его спиной так легко, как прежде. Мышцы стали рельефнее и тверже — значит, он говорил правду, что очень много проводил времени в тренажерном зале. Для вип-заключенных доступны и не такие блага, Алекс мне много чего рассказывал…
Тимур мерно дышит, утыкаюсь в него носом и поглаживаю вздымающуюся подо мной грудь подушечками пальцев. Близость его тела начинает пробуждать во мне давно забытые ощущения, его объятия навевают мысли, которые я все это время успешно гнала прочь.
Но от Тимура пахнет так по-мужски, что мне становится все тяжелее сопротивляться желанию. Оно просыпается, разливается негой по телу, закручивается внизу живота в тугой узел. Еще немного, и я начну тереться об него как самка во время течки.
Дышу глубоко и медленно, подстраиваюсь под его дыхание и в какой-то момент понимаю, что Тимур не спит. Его тело тяжелеет, мышцы становятся каменными, в живот вдавливается такой же каменный брусок.
Замираю и почти перестаю дышать. Он может меня взять, даже не спрашивая разрешения. Я в его руках, топ с шортиками и белье — это не та преграда, которая способна остановить Талера. И когда я это представляю, хочется потрясти головой и зажмуриться. Потому что внутри все немеет, и я с трудом сдерживаю стон.