Девочки Талера
Шрифт:
И снова я ее понимаю. Сам в шоке. А она продолжает.
— Мы можем жить вместе как жили. Как соседи, как друзья. Дети тебя любят. Только дай мне возможность самой выбрать, быть с тобой или нет.
— Ты меня разлюбила, Ника? — поворачиваю голову. Вижу только силуэт, но этот силуэт невольно вздрагивает.
Доминика долго молчит, я уже на дерьмо исхожу. Отвечает, наконец.
— Не знаю.
И что? Мне теперь поблагодарить за правду? Или сделать вид, что не расслышал? Но она поправляется.
— Я
Теперь молчу я. Очень четко понимаю, чего хочется больше всего — никуда ее не отпускать, закрыть в этом доме и затрахать до Северного сияния в глазах. А лучше до беременности. С тремя детьми она уж точно никуда от меня не денется.
Но не надо читать умные книги, чтобы понять: любые попытки привязать Нику будут самым верным способом ее от себя отвернуть.
Вспоминаю, что говорили мои аудиторы по рубановскому ресторану. Они хвалили креативно и грамотно проведенную рекламную кампанию. Которой занималась Доминика, об этом я недавно совсем случайно узнал.
Она талантливая, моя девочка, она хочет учиться, я даже знаю, какие учебные заведения Ника выбрала. И третий ребенок перечеркнет все ее мечты. Хотя, мне обещали сына…
Я не стану больше давить на нее, клянусь, я сделаю так, как она хочет
Но я буду полным дураком, если не воспользуюсь полученным сегодня признанием. Протягиваю в темноту руку.
— Хорошо, Доминика, я отойду в сторону, я отпущу тебя. Но только если ты отпустишь свои желания. Будь сегодня со мной, ни о чем не думай, просто проведи со мной эту ночь. Если ты этого хочешь…
В руку ложится узкая ладонь. Тяну к себе, и моя девочка скользит ко мне на колени. Такая сладкая, такая желанная.
Нахожу ее рот, вламываюсь языком, и мы вдвоем стонем от возбуждения, пронзающего обоих раскаленными штырями.
Она дрожит, стягивая с меня футболку — о том, чтобы идти в спальню, не может быть и речи.
Я соскучился, хочу ее дико, безумно. У нас всегда был не просто улетный секс, а феерический. Но сейчас все ощущается особенно остро.
Я держал слово и даже не потому, что боялся нарушить обещание. Но после того, как я понял, что значит заниматься любовью, заниматься сексом мне не вставляет. И я знал, что моя Ника вернется ко мне.
На долгие прелюдии не хватает выдержки, врываюсь в нее, и она кричит, как тогда на складе, в ее первый раз.
— Все, моя девочка, все, прости, я очень сильно хотел тебя…
Она не дает договорить, сама целует, начинает двигаться, и у меня срывает предохранители.
Просыпаюсь, когда за окнами уже вовсю светит солнце. Привстаю на локте
Заливаюсь краской и зарываюсь лицом в подушку. Тимура рядом нет, но смятая постель красноречиво напоминает, что здесь творилось ночью, и я не знаю, как посмотрю ему в глаза.
Мы с ним сошли с ума, оба. Я только успела сказать, что принимаю противозачаточные таблетки, и это было единственной связной фразой, осознанной и членораздельной. А дальше началось сплошное безумие.
Кстати, скоро время очередного приема таблеток. Я начала их пить в тот же день, когда Тимур Талеров появился в ресторане Алекса. До этого в них не было необходимости, поскольку риск зачатия и так равнялся нулю.
Слишком свежо в памяти охватившее меня отчаяние, когда я поняла, что беременна Тимофеем — грудная Полинка, фиктивный брак, предательство Тимура. И в придачу ко всему жуткий, изматывающий токсикоз.
Я готова горстями противозачаточные пить, лишь бы только не провалиться снова в этот колодец безысходности и одиночества. Мне кажется, Тимуру достаточно на меня посмотреть, чтобы я забеременела в третий раз…
С трудом сползаю с кровати — тело абсолютно деревянное. В голове всплывают детальные подробности, и изнутри накатывает горячая волна. Если не считать те короткие провалы на несколько минут в сон, то мы, можно сказать, не прерывались…
А если так, то странно, что я вообще стою на ногах, и они не разъезжаются в стороны. От своих мыслей самой становится смешно, а щеки горят, хоть костер разжигай.
Интересно, как чувствует себя Тимур. Я-то ясно, что с непривычки, а он? Не верить же его сказкам о воздержании все эти два с половиной года.
Смотрю на себя в зеркало и отшатываюсь. Вид абсолютно дикий. Глаза красные, волосы спутаны, губы распухли и стали вдвое больше. Шея и плечи искусаны и в пятнах. Так это я еще сзади себя не видела…
И хорошо, и не буду смотреть. И как тут поверить в длительное воздержание? Достаточно посмотреть на меня и на то, во что превратилась в нашей спальне кровать.
Тимур не был беременным, не рожал и не кормил ребенка, у него не было ни одной причины лишать себя полноценной сексуальной жизни. Но слышать это мне, конечно, было приятно.
Плетусь в детскую, к счастью, дети спят. Не знаю, сколько у меня еще времени, поэтому заползаю в ванную и поливаю себя то горячими, то холодными струями.
Контрастный душ приводит в чувство, а глоток обжигающего кофе помогает увидеть мир без мутной пелены. Глаза слипаются, но поспать мне теперь светит не раньше обеда. И это если дадут…