Девочки Талера
Шрифт:
Тридцать лет назад пятилетнего мальчишку нашли под забором детского дома. Тридцать лет у меня не было, куда возвращаться. И к кому.
Доминика смотрит блестящими черными глазами, часто-часто моргает, и мне не надо никаких слов, чтобы понять.
Меня ждали. Меня любят. У меня теперь есть дом и семья. У меня есть любимая жена, дочка и сын. И если я сейчас сдохну от счастья, то буду последним дураком.
— Вот видишь, никто нас не ищет, — этот невозможный мужчина,
— Что ты им сказал? — пытаюсь восстановить дыхание, но не могу удержаться и трусь об его колючие щеки, пока тело пронизывают сладкие судороги.
— Сказал, что будем играть в прятки, и папа пошел прятаться.
Мы с Тимуром в моей бывшей комнате под лестницей. Там снова сложен инвентарь, диван уже убрали, но Тимур обошелся без всякой опоры. Просто поднял меня на руки и вжал в стену.
— Так это они тебя, наверное, ищут? Тим, надо идти, они будут плакать.
— Я попросил Робби их отвлечь.
— Все равно пойдем, я волнуюсь.
— Ты лучше засекай время, через час я тебя жду здесь. Можешь выставить таймер.
— Через час я буду гулять с детьми, Тим, я не смогу.
— Это ты завтра не сможешь. Ходить. Я с тебя еще за Тимона не спросил. Ночью готовься.
Мы говорим и все время целуемся. Я знаю, что за пошлостью Тимур скрывает свою уязвимость.
— Не надо, Тим. Просто скажи, что ты меня любишь.
— Люблю, — он так сдавливает в объятиях, что у меня, кажется, хрустят кости. — Но за Тимона все равно спрошу.
Я так долго его ждала, а он все равно появился неожиданно.
С тех пор, как я приняла решение вернуться в дом Тимура, ждала его каждый день. Работы было невпроворот.
Дом стал совсем нежилым, и хоть там убирали каждый месяц, казалось, в нем от людей отвыкли даже стены. И вдохнуть в него жизнь оказалось непростым делом.
Сначала предстояло вернуть персонал, и здесь мне очень помог Роберт.
— Тебе надо самой их всех обзвонить, Доминика, — сказал он мне как-то за завтраком. Кухня была одним из первых мест, которое мы оживили. — Люди любят внимание. Столько времени прошло, они все уже устроились, и срываться с насиженного места не всякий захочет.
Я подумала и сделала по-другому. Поехала лично к каждому. Взяла с собой Полинку и Тимошу, и надо сказать, они оказались моим самым действенным оружием. Особенно Тимка.
Нина Аркадьевна пустила слезу, увидев Полинку. Беленький Тимошка смотрел на незнакомую тетю насупив бровки, и Нина Аркадьевна, наплакавшись над Полькой, только руками всплеснула.
— Он и смотрит в точности как Тимур Демьянович, Ника! Разве так бывает?
Я всем предложила хорошую заработную плату. От них же узнала, что Тимур при расчете оплатил каждому полугодовое содержание.
Он
Я съездила на кладбище к Борисовне, отвезла ей цветы. Ей и той девушке, которую выдали за меня. Тимур распорядился заменить на памятнике надписи, и сейчас ничего не напоминало о том, что там когда-то было имя Доминики Гордиевской.
Нас навестил Демьян Морозов. Увидев Тимку, хмыкнул и пытливо посмотрел на меня. А я не стала ничего объяснять, пускай думает что хочет.
Мы посидели во дворе, обедать он не захотел, но от чая с пирогом отказываться не стал. Демьян долго мялся, а потом все-таки решился:
— Доминика, а как вы умудрились записать Тимофея Тимуровича семимесячным?
— У Алекса тетя работает в роддоме, — ответила я, — я специально вернулась сюда рожать, чтобы Тимур не знал о сыне. Я хотела попробовать научиться жить без него, а узнай Тим о ребенке, у меня не осталось бы ни единого шанса.
Демьян выразительно пожевал губу и спросил:
— Помогло?
Я вздохнула и покачала головой. От бульдозера под названием Тим Талер спрятаться не вышло, но я знаю, что я пыталась. Демьян любит Тимура, поэтому ему можно сказать.
— Тимур готов был любить моего ребенка просто за то, что он мой. И это сломало ту стену, которую я построила между нами.
Демьян очень серьезно посмотрел на меня и кивнул. Понял значит. Попрощался и ушел, а я снова окунулась в обустройство дома.
Дети помогали, особенно Полька. Раскладывала свои вещи и игрушки — мы в очередной раз перевезли их детскую комнату. А я со сладкой дрожью внутри наводила порядок в нашей с Тимуром спальне.
Когда все было готово, я стала ждать мужа. Знала, что он прилетел из Антарктиды. Продолжала писать в дневник свои мысли, а сама ждала, когда Тимур получит мою посылку.
Но он задержался по делам в Европе, и посылка каталась за ним из города в город, пока не догнала. И Тимур вернулся.
Когда он вошел в дом, навстречу вышел весь персонал. Тим молча смотрел на улыбающихся от уха до уха охранников, Роберта, садовника, горничных, домоправительницы, потом повернулся ко мне, и я увидела, как блестят его глаза.
— Ты этого хотела, да, Доминика? — спросил он меня, когда со всеми поздоровался, пожал руки и даже обнялся. — Ты хотела дом?
— Да, — я прижала к лицу его жесткие большие ладони, — это то, что я всегда хотела. Наш с тобой дом.
— Он нам обоим был нужен, моя девочка, — Тимур погладил меня по щекам большими пальцами.
— Знаешь, что я поняла, Тим? — сказала я очень тихо. — Дом — это не стены с крышей. Дом — это люди. Когда сюда вернулись люди, эти стены ожили. А главное, мой дом — там, где ты. Ты и дети.