Девочки Талера
Шрифт:
— Нет, Тим, я просто не успела ничего умного придумать, — говорю, все еще улыбаясь.
— Можно неумное, Ника, я на совещании, и здесь ужасно скучно. Они заговорят мертвого, — Тимур делится со мной, и для меня это тоже что-то совсем фантастическое. Повисает пауза, которую первым нарушает он: — Я испугался, что ты обиделась.
— Нет, что ты, — спешу его успокоить, — просто я никак не могу нащупать границы допустимого.
— Границы? — перебивает меня Тимур, и его голос звучит потрясенно. — Какие границы, Доминика? Мы же просто болтаем.
— Мы никогда так не общались,
Он молчит, а потом спрашивает:
— Тебе даже разговаривать со мной тяжело, да, девочка?
— Нет, Тим, не тяжело, — отвечаю тихо, — я ведь раньше каждый день разговаривала с тобой, когда писала дневник.
Тимур ругается в сторону, а потом говорит непривычно мягко, так он обычно разговаривает только с детьми:
— Значит пиши, Доминика. Если тебе так привычнее, пиши, как писала раньше. Все, что хочешь сказать, о чем думаешь, чего тебе хочется. Я если буду не на связи и сразу не прочту, то потом все сразу прочитаю. Я тот твой дневник, пока сидел, наизусть выучил.
— Хорошо, — киваю медленно, — я попробую. А ты… ты ведь тоже можешь писать, Тим?
— Да, — он выдает вместе с воздухом, — и я попробую…
Одновременно отключаемся от разговора, и мне почти сразу приходит оповещение:
Тимур добавил(а) вас в группу…
Читаю название группы, и к горлу подступает ком.
«Дневник Доминики».
Моргаю, чтобы прогнать набежавшую влагу, захожу в настройки группы, добавляю в название:
«…и Тимура».
И мне кажется, ему сейчас тоже стало трудно глотать.
«Доминика, скажи, ты правда все придумала сама???»
И пока я соображаю, что так поразило Тимура, он перезванивает.
— Ника, это твоя идея с Борджиа и Медичи, только честно?
— Я снова перегнула палку, да? — бормочу смущенно. — Но ты сказал, что с вампирами перебор, вот я и подумала…
Я в «Дневнике» рассказала Тимуру о вампирах-вегетарианцах, он посмеялся, похвалил за креатив, но заметил, что вампиры для рекламной концепции винодельни не лучший вариант. Мне сразу же пришла идея серии рекламных роликов, где именитые отравители типа Борджиа и Екатерины Медичи сыплют яд в вино. Вино нейтрализует яд, жертвы остаются живы и радостно улыбаются, отравители плачут и в отчаянии рвут на себе волосы.
— Я хотела сделать акцент на бактерицидных и антисептических свойствах вина, — продолжаю бормотать, — но это от нечего делать, не обращай внимания…
— Ты настоящий клад, Доминика, ты знаешь об этом? — перебивает меня Тим.
— Нет, — говорю честно, и мы оба замолкаем.
— Ника, ты в самом деле хочешь заняться продвижением винодельни? — спрашивает Тимур спустя некоторое время, и мне даже жаль, что он прервал наше такое выразительное молчание.
— В этом году обещают хороший урожай, Тим, и запасы вина в погребе достаточные. Ты продаешь его через рестораны, но если правильно выстроить рекламную кампанию, то думаю, можно наладить его реализацию.
— С тобой свяжется исполнительный директор, начнете работать
«Тим, можно, ко мне в гости приедет Соня с мужем и сыном?»
«Почему ты спрашиваешь, Ника? Это твой дом. А Соня — это та толстая и рыжая?»
«Она давно не толстая, перестань, она моя подруга».
«Я тоже хочу посмотреть на Соньку. Почему ты не приглашала ее раньше?»
«Ее муж, Олег — брат Алекса. Я была уверена, что тебя накроет».
«*раздувающий щеки и красный от злости смайлик* Меня уже накрыло».
«Я так и знала *вздыхающий смайлик*»
Тимур давно не выходил на связь, он вместе с Ильей и еще одним охранником улетел в Антарктиду. Я до последнего не верила, пока мне не пришло видео с пометкой «для Полинки и Тимона».
Дети радостно визжали, прыгали и хлопали в ладоши, глядя, как их отец копирует пингвинов, смешно бегая за ними вразвалку и отведя руки назад.
— Я обещал тебе привезти пингвина, детка, — говорит он в камеру, — но они такие вонючие! Давай лучше купим собаку, а, Поль? А сюда приедем на них смотреть, когда Тимон подрастет.
Я как зачарованная смотрю на кадры, снятые Тимуром. Вместе с детьми восхищаюсь, как грациозно и красиво выглядят ныряющие пингвины. И удивляюсь, какими неуклюжими и неповоротливыми они оказываются на суше.
Но Тим теперь все время не на связи, и я начинаю скучать по нашим разговорам. Пусть даже в переписке. И каждый день продолжаю ему писать.
— Я могу видеть месье Большакова? — седой старичок со свертком под мышкой вопросительно смотрит на меня поверх очков, и я в свою очередь вопросительно смотрю на Артема.
Он успокаивающе кивает головой, и я понимаю, что старичок уже прошел тест на безопасность.
— К сожалению, нет. Тимур Демьянович в отъезде. Может, я могу вам чем-то помочь?
— Простите, а вы кто?
— Я его жена. Доминика.
— Очень приятно, меня зовут Игнат Валерьянович. Я живу по соседству и хорошо знал Игоря Большакова.
Сбегаю с крыльца навстречу, Артем на всякий случай подходит ближе.
— Проходите в дом, Игнат Валерьянович, будете чай или кофе?
— Благодарю, я ненадолго. Вот, — он протягивает мне сверток, — передайте вашему мужу, когда он вернется.
— Что это? — беру сверток. По очертаниям как будто картина.
— Когда Игорь с Полиной были здесь в последний раз, он попросил меня сделать рамку. Я в то время увлекался патиной и брал небольшие заказы. Большаковы уехали, работу я выполнил, а потом с их семьей случилось несчастье. Винодельню продали, здесь долгое время жили чужие люди. И вдруг недавно я узнаю, что сюда вернулся сын Игоря. Как жаль, что я не успел его застать! — старик кажется искренне расстроенным.