Девственница мафиози
Шрифт:
Эмма не хотела такой жизни. Она говорила это много раз и планировала отобрать у меня ребенка. Что я делал, позволяя себе любить женщину, которая так со мной поступит?
Проклятье.
Она села, и я открыл глаза. Моя кожа похолодела от ее расстояния, но я все еще не тянулся к ней. Я уставился в потолок.
— Понятно, — спокойно сказала она. — Значит, я достаточно хороша, чтобы трахаться и выносить твоего ребенка, но это все.
— Чего ты хочешь от меня? Я позволяю тебе жить здесь. Я предлагаю тебе защиту и пытаюсь найти выход
— Ты позволяешь мне здесь жить? — Она села, ее выражение лица было полно недоверия. — Ты сейчас это серьезно?
— Ты думаешь, я лгу?
— Нет, я думаю, ты жесток, но я понятия не имею, почему. Я уже извинилась за то, что рассказала твоей сестре о нас. Но если бы ты доверил мне эту информацию изначально, я бы сегодня не была застигнута врасплох.
— Так это моя вина, что у тебя длинный язык?
— Я бы так не сказала, но да.
Я не мог в это поверить. Она все еще пыталась обратить это на меня. Двигаясь вбок, я перекинул ноги через край матраса и встал.
— Это ты облажалась, Эмма. Но я ни разу не обвинил тебя и не накричал на тебя, не так ли? Вместо этого я просто довел тебя до оргазма.
— Значит, я должна быть благодарна? Так и есть? Секс не решает проблему, Джакомо. На самом деле, он делает ее еще хуже. Ты не доверяешь мне настолько, чтобы я стала частью твоей жизни, хотя мы женаты и делим постель.
Мой затылок стал горячим. — Ничего из этого не удивительно. Ты знала, что у Вирги есть рычаги давления на меня. Тогда ты не имела никаких проблем с тем, чтобы позволить мне трахнуть тебя, и все еще умоляла меня засунуть в тебя ребенка. Так что же изменилось?
— Изменилось то, что я не думала, что человек, которого ты защищаешь, позвонит мне и чуть не начнет плакать по телефону.
Виви чуть не заплакала? Эмма раньше об этом не упоминала, и теперь я волновался еще больше. Знал ли этот парень Федерико историю Вивианы? Знал ли он, что делать, если у нее случится паническая атака?
— Блядь! Почему ты мне этого не сказала?
— Ты слышишь себя? Ты хочешь, чтобы я рассказала тебе все, но ты ничего мне не рассказываешь. Как это может быть справедливо? Доверие должно быть обоюдным.
В моей груди бушевал ад, буря разочарования и страха. Я не мог ясно мыслить. — Справедливо?
— Эта жизнь несправедлива, малышка. Я — босс, а ты подчиняешься мне. И почему я должен тебе доверять? Ты тоже не хотела этого брака. Ты пытаешься оставить меня при первой же возможности. Ты сама это сказала — все, что тебя волнует, — это вернуться в Торонто.
— Мой отец умирает! — Она уставилась на меня так, словно никогда меня раньше не видела. — Мне нужно быть с ним. Сейчас, пока не стало слишком поздно.
— Почему? Ты не можешь его спасти. Скоро он едва будет знать, что ты там.
Ее нижняя губа задрожала, но она подняла
Слова разозлили меня еще больше. Моя сперма все еще капала из ее влагалища, и все, о чем она могла говорить, был ее драгоценный отец. Я упер руки в бедра и зарычал на нее. — Моя сестра — самый важный человек в моей жизни, и благодаря тебе она в опасности.
— Ей двадцать шесть! Может быть, она хочет жить своей жизнью, где ее не запирают. Люди могут оправиться от детской травмы и жить здоровой, полноценной жизнью.
Мое сердце на долю секунды замерло. Как она смеет говорить мне такие вещи? Наглость этой женщины предполагать, что она знает что-то о моей семье.
Мои мышцы набухли, а мозг окутал красный туман.
— Ты понятия не имеешь, о чем говоришь. Детская травма? Отец годами терроризировал ее, кричал на нее и говорил, что она никчемная. Запирал в ее комнате. В шесть лет он заставил ее смотреть, как он пытает и убивает человека. Она просыпалась с криками каждую ночь, впав в ступор от страха. Так что больше никогда не говори со мной так, будто ты эксперт».
Произнесение ужасов вслух грозило поставить меня на колени, но я не мог показать слабость. Даже перед Эммой. Поэтому я подошел к стене и дважды ударил ее. Боль не могла притупить гнев, молотивший по моей голове.
Когда я повернулся, я увидел, что она смотрит на меня с отвращением. Наконец-то. Теперь она знала, за какого мужчину она вышла замуж, за жестокого и варварского. Выращенного монстром, чтобы править армией монстров. Если она думала, что это изменится от того, что она прошептала мне на ухо несколько сладких слов, она ошибалась.
Я никогда не буду другим. Я был проклят с рождения.
Ее горло деликатно работало, когда она сглатывала.
— Ты не собираешься доверять мне, не так ли? Ты обманываешь меня, позволяешь мне жить здесь и рожать тебе наследника, но ты недостаточно меня уважаешь, чтобы обращаться со мной как с равной.
— Равной? — усмехнулся я. — Здесь так не получится. Думаешь, Раваццани относится к твоей сестре как к равной? Или Д'Агостино к твоей близняшке? Ни за что на свете. Даже если бы мы оба хотели этот брак, чего мы не хотим, так бы все равно не вышло.
— Я знаю, что тебе больно из-за Вивианы, и поэтому ты переносишь свой гнев на меня. Но я этого не заслуживаю, Джакомо.
Она была такой спокойной, что это разжигало мою ярость еще сильнее. Я почти дрожал от этого.
— Ты ни черта не знаешь, Эмма! Ты думаешь, что ты умнее всех остальных, но ты наивная, защищенная девочка, воспитанная как трофейная жена мафии и нянчившаяся с отцом. Ты ничего не знаешь о реальном мире.
Ее глаза остекленели, но я не двинулся с места. Я не ошибся. Она сегодня ответила на звонок и подвергла мою сестру опасности, и все потому, что она считала, что знает лучше всех.