Девушка из цветочной лодки
Шрифт:
Снова этот затравленный взгляд, как у кошки, попавшей в ловушку.
— Та-на… надеюсь, ты скоро вернешься домой.
Я повернулась к темнокожему человеку, чтобы тот перевел, и тут рыжий иностранец сплюнул. Может, специально в мою сторону, а может, и нет. Ветер придавал плевку скорость. Слюна шлепнулась мне на халат.
Варвар! Грязный, нецивилизованный варвар! Нет, они совсем не такие, как мы, — звери, а не люди! Не достойнее человеческой доброты, чем змея. Постучав себя в грудь, я выругалась на его бессмысленном, безобразном языке, возвращая ему любимое словечко:
—
Варвар посмотрел на меня и рассмеялся, обнажая зубы в ухмылке, расколовшей лицо пополам, и энергично потирая промежность.
Я подбежала к каюте, сорвала испачканный халат и отправила его за окно вместе с полупереваренными остатками обеда.
Это рыжий дьявол виноват в возвращении моей болезни. Да, у меня не было кровотечений в течение двух месяцев, но я пила травы; не первый раз из-за них цикл нарушался. Так или иначе, неприятные ощущения и тошнота только усилились с появлением иностранцев. Проклятие! Что за гнусная чужеродная чума проникла в меня через одежду, через кожу, рот и глаза? Несчастье лишило меня покоя: я то задыхалась, то мерзла, так что и десяти одеял не хватало, — жарко — холодно, жарко — холодно; круглые сутки одно и то же. Организм принимал только воду. Мне оставалось одно: лежать неподвижно.
При мысли о проклятом варваре появлялся кислый привкус в горле. Ему не место ни здесь, на моей палубе, ни в наших морях, ни в Китае вообще. Пусть убирается с моего корабля!
Щелкнула дверная защелка. Я заверещала, и мой крик заметался по каюте, отскакивая эхом от стен и потолка.
Вошло огромное существо с темным круглым лицом, обрамленным густой черной бородой. Огромная лапища занесла надо мной тяжелый посох.
Я пошарила в поисках хоть какого-то оружия. Миска. Надо бросить ее в голову чудища, и тогда… Но тут в каюту ворвалась А-и.
— Успокойся! Он врач!
Иностранный дьявол-врач? Он мог быть кем угодно, только не врачом. Его тело казалось таким же круглым, как и голова, и нос был таким же круглым, как и все тело. Черные глаза прятались под спутанными черными бровями. Тем не менее, несмотря на чудовищный вид, вошедший излучал спокойствие. В руках у него была бамбуковая трубочка.
A-и обратилась к незваному гостю:
— Начинайте! Она не трусиха, просто немного нервничает.
— Ха! Он понимает наш язык? — удивилась я.
Странный новый иностранец улыбнулся сквозь занавес густых усов.
— Только немного. — Голос у него был гулкий, как у быка.
— Он попал сюда вместе с остальными?
A-и покачала головой.
— Эскадрилья Да Бао-фу только что прибыла. Доктора держали в плену несколько месяцев. Снадобья у него странные, но, по слухам, действенные.
Иностранец терпеливо ждал, пока мы закончим говорить, затем постучал себя по запястью и протянул руку. Потребовалось время, чтобы понять: он хочет пощупать мой пульс. Я вытянула руку ровно настолько, чтобы кончики его пальцев коснулись моего запястья. Один иностранец плюнул в мою сторону, второй держал теперь за запястье. Что за странные перемены в жизни?
Доктор указал на свои глаза, затем показал
— Можно?
Осмотрев язык и глаза, он сел на корточки и подозвал А-и. Простым языком иностранец велел ей тыкать меня в разные места, а сам спрашивал о характере боли, причем деликатно отвернулся, пока A-и прощупывала нижние области моего тела. Какой контраст с так называемыми докторами, которые осматривали девушек с цветочных лодок, беззастенчиво вставляя замысловатые инструменты в наши самые сокровенные места.
— Англичанин? — спросила я.
— Хайастан [79] . Вы, китайцы, говорите «А-ме-ни-а».
– Его кустистые брови сошлись вместе. Поняв, что название мне незнакомо, он указал на пол, постукивая сначала справа от меня: — Китай, — потом слева от меня: — Англия. — Наконец он указал посередине, перед моими коленями, и сказал со смехом: — А-ме-ни-а.
Невероятный контраст с раздражительным Та-на. Этот иностранец был мягким и вежливым, невзирая на устрашающие размеры. Я уже почти расслабилась, и тут он протянул мне миску из-под риса со словами:
79
Самоназвание Армении.
— Ты писаешь!
— Что?! — хором воскликнули мы с A-и. Он сам-то понял, что говорит? Наверняка перепутал слово.
— Писать. — Иностранец указал на миску. — Пс-с-с…
— Ты шутишь?! Писать в миску с рисом?
Доктор улыбнулся, как будто уже слышал такой ответ.
— Не для питья. — Он отошел в угол, повернулся спиной и зажал уши руками.
Я обратилась к A-и за советом. Женщине моего положения не пристало мочиться в миску с рисом, причем перед не просто незнакомцем, а иностранцем — пленником!
— Готово?
— Нет.
A-и пожала плечами, но это не особо помогло. Я сделала глубокий вдох. Доктору из А-ме-ни-а удалось завоевать мое доверие, и тут такое! Тем не менее теперь мне стало любопытно. Какие секреты можно найти в вонючей миске с мочой? Мне удалось накапать половину миски. Когда я закончила, А-и постучала по полу.
Доктор вернулся на прежнее место, откупорил бамбуковую пробирку и объяснил:
— Это вино.
Он отмерил немного жидкости в миску, взболтал вместе и рассмотрел получившуюся смесь в свете из окна. Я уже ждала, что он окунет туда палец и попробует на вкус. К счастью, он лишь выплеснул содержимое миски в иллюминатор, затем присел на корточки рядом со мной и похлопал по руке.
— Ты здорова, — заявил он. — Внутри здоровый ребенок.
А-и захлопала в ладоши, но я просто уставилась в никуда сквозь пылинки, сверкающие на свету. Доктор запечатал свою винную пробирку, попрощался и покинул каюту.
Я швырнула мокрую миску в стену, и она разбилась вдребезги.
— Пожалуйста, просто уйди, — попросила я А-и. — Не надо убираться.
Отрицать бесполезно. Снова заточение. Снова боль. Еще одна маленькая жизнь, питающаяся моим телом, моим временем, моей душой.