Девушка из письма
Шрифт:
– И вы пошли на зов? – чуть слышно спросил Ричард.
– Да. На меня никто не обращал внимания. В те годы взрослые уделяли чужим детям значительно меньше внимания, чем сейчас, а моих родителей вообще там не было. – Китти вернулась к балконной двери и обернулась, посмотрев на Ричарда. Он сидел сгорбившись, и его поза показалась неудобной для него самого. Она снова стала разглядывать сад.
– Что же она сказала, когда вы к ней подошли? – задал очередной вопрос Ричард.
Китти до сих пор живо помнила внешность сестры в тот момент, когда она подошла к ней вплотную. Хотя лицо сестры было испачкано грязью,
– Когда я первый раз подошла к ней, она не сказала ничего. Мы побежали к пристройке во дворе и оставались там всю ночь, – она боялась куда-либо выйти оттуда. Она назвала мне свое имя. Эльвира. Объяснила, что сбежала из монашеского приюта Святой Маргариты. Ей пришлось простоять на снегу несколько часов, дожидаясь на погосте моего прихода на утреннюю службу. Я знала, насколько будет обеспокоен отец моим отсутствием, но она не хотела, чтобы я ушла и привела кого-нибудь на помощь. Все время твердила: «Они меня убьют, если поймают. Они убьют меня». – Голос Китти опять сорвался. Она скрестила руки, обхватив себя и глядя в окно. – Она была измученной и голодной. Мне отчаянно хотелось помочь ей, но она не отпускала меня от себя.
– Но потом вы все же отправились за помощью? – спросил Ричард, наконец осмелившись поднять глаза.
– Да. В какой-то момент она разрешила мне уйти, но при одном условии. Я не должна была поднимать шума, сделать все тихо. В противном случае нас бы точно нашли. Показала мне ключ, который использовала для побега. Затем вынула расшатавшийся кирпич из стены пристройки и спрятала ключ за ним. Сказала, что, если я вернусь и не застану ее на прежнем месте, нам с отцом следует воспользоваться ключом, чтобы открыть люк на кладбище, что там мы ее и найдем.
– И вы воспользовались ключом? – все так же тихо спросил Ричард.
Китти повернулась и посмотрела на него. Он в очередной раз не выдержал ее прямого взгляда, отвел глаза в сторону, а его дрожащая рука потянулась за стаканом с водой.
– Отец Бенджамин заявил, что она умерла. Но, быть может, она была еще жива, а священник нам солгал? Я обязана была вернуться, я могла спасти ее.
– С тех пор вы когда-нибудь возвращались в приют Святой Маргариты, Китти? – Плечи Ричарда поникли еще ниже, а слова давались ему с трудом.
Она же медленно помотала головой.
– Вы думаете, ключ по-прежнему спрятан там же? Наверное, считаете, что именно это внушает вам ваш сон?
Китти до сих пор помнила пугающую темноту ночи, посреди которой она тогда оказалась. Черную дыру, поглотившую ее, наполненную криками филинов на деревьях, шуршанием таинственных тварей в траве. Пока она бежала, спотыкаясь и падая во мраке, холод начал представляться ей в образе человека, пытавшегося тащить ее назад, замедляя ее бег, стремясь сделать своей пленницей. Она почти перестала ощущать свое лицо и руки. Она вспомнила отца. Это он закутал ее в пальто, оставшееся теперь на Эльвире, застегнул пуговицы, улыбался, помогая надеть на голову шляпку.
– Мне
Китти посмотрела на свою руку, на палец, где из крошечного заусенца показалась капелька крови. Обводя кончик пальца красным кровавым кружком, она снова слышала звяканье вилок по тарелкам, видела своего отца, стоявшего у окна кухни их маленького и неотапливаемого дома. Она пристально наблюдала за ним, замечая, как он то и дело отдергивает тюль, чтобы посмотреть на заросшую сорняками дорожку, которая вела к входной двери. Она снова ощущала во рту вкус дешевого и слишком жирного мяса. Сердобольная соседка приготовила для них двоих жаркое, чтобы покормить, пока мама все еще лежала в больнице. Китти и саму всего несколько дней назад выписали из клиники после того, как ее полумертвой нашли в придорожной канаве, куда она свалилась в попытке позвать помощь для сестры. Сестры-близняшки, о чьем существовании она даже не подозревала всего двумя неделями раньше.
«Ешь поскорее, Китти, уже поздно». – Отец почти сразу забрал у нее тарелку и вывалил остатки пищи в мусорное ведро. Китти взглянула на часы: без десяти семь. Больше часа до того времени, когда ей обычно положено было ложиться спать.
«Что такое, папа?» – почти испуганным шепотом спросила она.
«Хватит лишних вопросов, Китти, – резко сказал отец. – Тебе пора в постель».
Он почти силком заставил ее подняться в спальню, переодеться в ночную рубашку, затем выключил свет и ушел, даже не поинтересовавшись, не нужно ли ей сначала посетить туалет, расположенный во дворе. Она слышала, как он наводит порядок, звяканье тарелок друг о друга, звон ножей, вилок и ложек, укладываемых в ящик кухонного стола. Внезапно донесся стук во входную дверь дома.
Она сначала села в кровати, затем спустила ноги на холодный дощатый пол и прокралась к скрипучей двери своей спальни. Очень осторожно она приоткрыла дверь так широко, насколько осмелилась, чтобы ей стал виден отец Бенджамин, топтавшийся на выцветшем синем коврике в их прихожей.
«Заходите, святой отец».
Китти успела лишь заметить, как двое мужчин направились в гостиную и скрылись в ней.
– Вы знаете, каким образом ваша сестра угодила в приют Святой Маргариты? – спросил Ричард, возвращая мысли Китти из прошлого в настоящее.
– Моя мама проболела почти всю жизнь, страдая от почечной недостаточности, и, как я предполагаю, отец находил утешение в объятиях другой женщины. Насколько я могу догадываться, мы обе родились в стенах Святой Маргариты, а наша биологическая мать умерла во время родов. – Китти закрыла глаза и сильно потерла веки. – А потом, по неведомой причине, отец забрал из приюта домой только меня одну.
Ричард откашлялся, прочищая горло.
– Вас не злило то, что он предпочел бросить Эльвиру в приюте?