Девушка из письма
Шрифт:
Он стоял, вглядываясь в свое отражение в оконном стекле, по которому резко хлестали холодные, как лед, капли дождя. Возникло ощущение, будто пульсирующее давление в голове готовилось взорвать изнутри его череп. Он повернулся и посмотрел на Хелену. Он не мог уехать, но и задерживаться дольше стало невыносимо. Его душа была не на месте, хотелось убежать от самого себя, он был на грани безумия.
Дребезжащий шум работы прибора для диализа и тиканье часов терзали его барабанные перепонки. Он собрал всю волю в кулак, чтобы не разбить и то и другое вдребезги. Он снова сел на стул и опустил воспаленные опухшие веки. Все тело болело, его неумолимо клонило в сон. Он постарался наладить дыхание и успокоиться, но как только
Уже скоро ему предстоит жить без нее. Никто не сможет ее заменить, он ни разу не встречал женщины, похожей на Хелену. Она была настолько сильной, бесстрашной, неутомимой, а потому никто не мог заранее предугадать, что с ее телом, исполненным изящества, может прозойти такое. Когда, менее чем через год после свадьбы, у нее только начались головокружения и приступы чрезмерной усталости, они решили, что она беременна, они мечтали иметь ребенка. Однако уже через неделю они, ошеломленные, сидели в кабинете доктора Джейкобсона, объятые горем и даже неспособные прямо взглянуть в глаза друг другу. Никакого ребенка она не зачала и зачать бы никогда не смогла. В одно мгновение вся их запланированная счастливая семейная жизнь, любые перспективы светлого будущего, каким оно им представлялось, испарились бесследно.
Джордж прошел по кафельному полу коридора, а затем осторожно пробрался через палату, где спали пациенты, к двери кабинета главной медсестры со вставкой из матового стекла. Тихо постучал, после чего осторожно нажал на ручку. В углу безукоризненно чистого помещения потрескивал радиоприемник, а прочую обстановку здесь составляли вешалка для пальто, шкаф с медицинскими картами больных и деревянный стол, на котором стояла фарфоровая чашка, наполовину наполненная чаем. В кабинете никого не было.
«Эй, где же вы?» – шепотом спросил он.
«Джордж?»
Голос, донесшийся из-за спины, настолько удивил и напугал его, что он всем телом врезался в стол, опрокинув чашку с недопитым чаем на пол и разбив ее. Он обернулся и увидел знакомое лицо доктора Джейкобсона, который уже двадцать лет был их семейным врачом, он снимал с себя запорошенное мокрым снегом пальто, одновременно стряхивая снежинки с седеющей головы.
«С вами все в порядке?»
Он озабоченно оглядел Джорджа сквозь похожие на половинки луны линзы очков. Джордж буквально ощущал холод с улицы, исходящий от лица доктора, видел полопавшиеся мелкие кровеносные сосуды на его носу, ярко выделявшиеся на фоне бледной кожи.
«Да, со мной все хорошо. Вы не встретили где-нибудь по пути сюда медсестру, Эдвард? Процедура Хелены закончилась, и мне нужно теперь вернуться к Китти».
«Пока я с ней еще не сталкивался. Она, вероятно, совершает обход палат».
Джордж снял трубку с телефонного аппарата.
«Напрасно стараетесь, – сказал доктор Джейкобсон. – Почти все телефонные линии повреждены разыгравшейся бурей. Вы уверены, что с вами все в порядке? – Он повесил свое пальто на вешалку. – Я могу заняться Хеленой, если вам нужно идти».
«В самом деле? Вы побудете с ней до моего возвращения?»
«Разумеется. – Врач скрестил на
«Вопреки вашим прогнозам, она пока не возвращается к своему прежнему нормальному состоянию, – ответил Джордж достаточно резко. – Она очень встревожена и расстроена по поводу матери. Просила не оставлять ее дома одну сегодня ночью».
Он знал, насколько легко Китти распознавала и перенимала его собственное настроение, а потому ей не становилось легче. Конечно же, ни виски, который отец пил на рассвете, чтобы наконец забыться во сне, ни пустые обещания доктора Джейкобсона, что они непременно найдут для Хелены еще одну донорскую почку, не помогали ей восстановиться после того, что она пережила. Его дочь так и не оправилась от душевной травмы, перенесенной ею двумя годами ранее, когда она сама оказалась на грани гибели. Китти часто рассказывала ему о встрече с сестрой-близнецом вечером в день своего исчезновения. Когда она впервые упомянула об этом, выйдя из комы в больнице, Джордж сначала не поверил ей, считая такую встречу невозможной, но затем к его ужасу все оказалось правдой. Приемная семья вернула Эльвиру в приют Святой Маргариты, а потом девочка сбежала из него. А в ее смерти он всегда будет винить себя.
Несмотря на то что он никогда не виделся со своим вторым ребенком, но не мог забыть душераздирающей сцены в кабинете настоятельницы приюта Карлин, куда его привел отец Бенджамин.
«У вас родилась красивая дочь, Джордж, только я, с великим сожалением, должен сообщить, что ее мать не перенесла родов».
Джордж тяжело опустился в кресло.
«Какое горе! Она умирала в тяжелых муках?»
«Нет. Она родила обеих девочек вполне благополучно, но затем у нее открылось сильное внутреннее кровотечение. Все произошло быстро. Мы ничего не успели предпринять». – Это сказала уже Карлин, положив ладонь ему на плечо.
«Обеих? – удивленно переспросил он. – Значит, она родила не одного младенца, а двоих?»
«Она родила близнецов, Джордж, но один из них появился на свет с серьезными осложнениями. Вторая девочка жива, но все еще находится в тяжелом состоянии. Нам необходимо оставить ее у себя и позаботиться о ее здоровье. Как только она достаточно окрепнет, мы подберем для нее наилучшую приемную семью».
«Могу я взглянуть на нее?» – спросил он.
«Нет. Она находится в нашем закрытом лазарете. Но только, пожалуйста, не надо переживать ни о чем, Джордж. У вас появилась красавица дочь, которую вы будете любить и лелеять. И, уверяю вас, при сложившихся обстоятельствах вам едва хватит сил, чтобы вырастить одного ребенка».
В этот момент дверь вечно темного кабинета открылась, и в комнату ворвался яркий луч света. Принесли Китти. Она лежала в плетеной колыбельке с ручкой так спокойно и тихо, что Джордж не сразу понял: внутри находится младенец. Все встало на свои места, как только он заглянул внутрь. Она посмотрела на него снизу вверх своими круглыми карими глазками, а он инстинктивно притронулся пальцами к ее щеке. Она же протянула ручонку и ухватила его за мизинец. Хотя у нее был крохотный кулачок, она вцепилась в него с неожиданной силой и упорно не хотела отпускать палец отца. Так впервые возникла неразрывная и нерушимая в дальнейшем их тесная взаимная привязанность.
Он теперь очень тосковал по той Китти, какой она была до исчезновения. Ему не хватало ее легкомысленной беззаботности, всегда радостной и счастливой улыбки на лице. Ему не следовало оставлять ее дома одну. Внезапно он почувствовал острую необходимость немедленно отправиться к ней.
«Простите, но мне действительно нужно идти. При всем нежелании уходить от Хелены, меня крайне беспокоит Китти. Когда я уходил от нее, она была очень взволнована. Должен заметить, что состояние ее нервной системы за все время после исчезновения не только не стало лучше, но значительно ухудшилось».