Девушка из письма
Шрифт:
Одна из девушек помладше вскрикнула во сне, Айви вздрогнула. Она откинула одеяло и на цыпочках подкралась к ней. Если Сестра услышит, то всем достанется.
– Тсс-с, - она крепко держала всхлипывающую девушку, укачивая, чтобы успокоить.
– Тсс, засыпай, тебе нужно поспать.
Айви погладила ее по мокрой от слез щеке, потом прокралась обратно к своей кровати. Сердце гулко колотилось. Подождав, пока успокоится дыхание, она снова взяла ручку.
Когда Сестра Мэри-Фрэнсис исчезла в длинном коридоре с блестящей плиткой на полу, я быстро взглянула на сводчатый потолок и пустую лестницу, над которой висела огромная
Из огромной двери ударила волна пара, и я, пройдя мимо, заглянула внутрь и увидела прачечную. Десятки девушек стояли у раковин, протягивали простыни через катки, вешали их на сушильные рельсы. Чтобы осознать увиденное, было слишком мало времени, но меня снова поразила оглушительная тишина. Ее нарушила только Сестра Мэри-Фрэнсис, с хмурым видом ждущая меня в конце коридора.
«Поторопись, у Матушки Карлин мало времени. Можешь оставить чемодан здесь».
Я поставила его на пол рядом с дверью и, нервничая, вошла в кабинет Матушки Карлин.
Комната оказалась темной и убогой. В ней было лишь маленькое окошко. За огромным столом из красного дерева сидела свирепого вида женщина в полном облачении. Я стояла, не произнося ни слова, а она продолжала что-то писать в маленькой черной книжице. Я понимала, что лучше не нарушать молчание. Наконец, она посмотрела на меня. Заостренный подбородок, бледное лицо, крючковатый нос. Я сразу признала в ней ведьму. Позади на стене висел ее портрет. На нем она выглядела лучше, чем в реальной жизни.
Она прокашлялась, затем заговорила.
«Как тебя зовут?»
Я представилась, и она сообщила, что меня больше не будут звать Айви. Здесь я буду известна как Мэри, а наши собственные имена запрещены. Я почувствовала приступ паники и подступающие слезы, но смогла их подавить.
«У всех, кто приходит сюда, есть обязанности. Ты будешь работать в прачечной. Так же упорно, как мы. Рано вставать и проводить день с пользой. Посещать мессу и молить Господа о прощении. Понятно?».
Было трудно остаться невозмутимой, но мне удалось, и я сказала, что поняла. Она добавила, что Сестра Мэри-Фрэнсис покажет мне спальню.
Когда я вышла из кабинета, чемодана уже не было. Сестра Мэри-Фрэнсис сообщила, что он мне больше не понадобится. Я была в истерике. В нем была единственная фотография отца и одеяльце, что я связала для ребенка. Розовое, поскольку я уверена, что будет девочка. Я умоляла их его вернуть. Но появилась Матушка Карлин и начала хлестать меня ремнем, прямо там, в коридоре. Она сказала, что мне должно быть стыдно за свое поведение.
Айви закусила губу, вспомнив тот момент, когда поняла, что у нее забрали фотографию отца. Будто бы украли его последнее прикосновение, последний миг, что он провел с ней: он послал ей воздушный поцелуй от подножия лестницы, а она стояла наверху в ночной рубашке, глядя на него. Словно бы Сестра Мэри-Фрэнсис вернулась назад во времени и забрала все это. Но Айви знала, что не должна цепляться за воспоминания об отце. Ей нужен Алистер. Необходимо, чтобы он почувствовал, что в нем она видела своего спасителя, что кроме него не было надежды.
Глаза горели; ей отчаянно хотелось спать. Руки дрожали, когда она заставляла их писать, а все тело болело. Но ей нужно к утру оставить письмо под подушкой, иначе Патрисия не сможет отдать его парню-развозчику.
После
Монахини очень жестоки. Они бьют нас тростью или тем, что попадется под руку, если мы осмеливаемся заговорить. Одна девушка так сильно обожглась о раскаленные докрасна стальные листы, что на руке появился волдырь. Теперь он уже заражен. Сестра Мэри-Фрэнсис просто подошла и отругала ее за напрасную трату времени.
Нам разрешено лишь молиться или произносить: «Да, Сестра». Молитвы перед завтраком, месса после завтрака, молитвы перед сном. А потом - черная пустота, пока колокол на стене не разбудит нас снова в 6 утра. Мы живем по колоколу, здесь нет ни часов, ни календарей, ни зеркал, ни ощущения времени. Никто не говорит, что будет, когда родится мой ребенок. Но я знаю, что здесь есть дети, потому что по ночам слышу, как они плачут.
Айви вздрогнула, когда маленькая ножка внезапно сильно пнула ее изнутри. Мочевой пузырь пульсировал, ей отчаянно нужно было в туалет, но по ночам вставать не позволялось. Она подумала о своем малыше, о том, что внутри нее он в тепле и безопасности. Она понятия не имела, как он появится на свет. Девочки в школе шептались, что дети выходят через пупок, но Айви не понимала, как. Все, что она знала, - Господь решит, когда придет время и позаботится о них.
Она повернулась на другой бок, стараясь устроиться удобней. Одеяло колыхалось, когда ребенок радостно двигался внутри нее, не думая о том, что ждет впереди. Айви видела и девушек без животов. За ужином они сидели за отдельным столом. От них веяло печалью, которой она еще не познала. Она должна выбраться из обители Святой Маргарет прежде, чем родится ребенок. Она должна заставить Алистера понять.
Любимый, я так сильно по тебе скучаю. По нашим поездкам к морю, по прикосновению травы к коже, когда мы лежали, глядя в небо. Нам не позволено выходить. Я чувствую, что отрезана от природы, от дома, от тебя, от себя. Я мечтаю убежать. Но единственное время, когда монахини не смотрят, это ночь. А спальни так высоко, что, пытаясь спуститься, можно свернуть шею. Даже если я выберусь наружу, куда мне бежать? Дядя Фрэнк привезет меня обратно, и мама не сможет его остановить. Я могла бы убежать к тебе, но не знаю, хочешь ли ты этого. И не смогу вынести, если ты прогонишь меня на улицу. От прежней меня ничего не осталось. Даже имени. Ночью в темноте я чувствую, как наш ребенок двигается внутри меня. Я подвела своего ребенка. Я всех подвела. Я плачу каждую ночь, не в силах уснуть.
Я не знаю, читаешь ли ты эти письма, но не могу тебя отпустить. Прошу тебя, если ты еще меня любишь, приезжай и забери меня. Никому не нужно знать, что это твой ребенок. Может, ты сможешь оплатить мое проживание в пансионе. Я с радостью верну тебе деньги, как только ребенок достаточно повзрослеет, чтобы я смогла пойти работать. Неважно, что мне придется сделать, куда отправиться. Я никогда не буду для тебя помехой.
Пожалуйста, умоляю, приезжай поскорей. Иначе в этом месте я скоро сойду с ума.