Девушка из письма
Шрифт:
– Для начала ей стоит признать, что ее отец был распутником, - прошипела она.
– Мы давали тем девочкам крышу над головой, иначе они бы оказались на улице. Я знаю, что местные сотрудники нас обсуждают. И о Матушке Карлин тоже болтали. Я слышала, как она кричала, когда умирала, и никто не пришел помочь. Никого не беспокоило, что случилось с ней той ночью.
– Что вы имеете в виду? Что с ней случилось?
Но Сестра Мэри-Фрэнсис не ответила. Старушка отвернулась, и Сэм поняла, что ее время вышло. Она отперла дверь и бросилась по коридору обратно к пожарному выходу. Толкнув дверь, она сбежала по стальной лестнице, на ходу набирая номер мобильного Фреда.
– Фред, это Сэм. Я немного опоздаю. Можешь прикрыть
– она запрыгнула в машину.
– И можешь поискать какие-нибудь заметки об отце Китти Кэннон? Да, ведущей ток-шоу. Я все тебе расскажу, когда приеду.
Повесив трубку, она позвонила бабушке, чтобы убедиться, что они с Эммой в порядке.
– Все хорошо, милая. А у тебя? Ты уехала очень рано, - голос бабушки был хриплым, словно она только что проснулась.
– Я в порядке, бабуль. Ты можешь посмотреть в бумагах дедушки, есть ли там еще письма от этой девушки, Айви? Ну, вроде того, что ты читала прошлой ночью.
– На линии было тихо.
– Бабуль? Ты меня слышишь?
– Да, я тебя слышу, - ответила бабушка, и Сэм услышала, как на заднем фоне ее зовет Эмма.
– Прости, бабуль, я знаю, что ты занята. Но можешь проверить сейчас? Это очень важно.
– Хорошо, - бабушка вздохнула.
– Жди.
Сэм почувствовала всплеск вины при мысли, что бабушке приходится возиться и с ней, и с Эммой. Но у нее было всего два дня до того, как снесут обитель Святой Маргарет. И если эта история поспособствует тому, что ее заметят, тогда все для общего блага. Бабушка получит обратно свою квартиру, а Сэм заработает достаточно собственных денег, чтобы обеспечить себя и Эмму.
Она посмотрела на часы, беспокоясь, как бы попасть в офис прежде, чем Мюррей заметит ее опоздание. Она услышала, как бабушка подняла трубку и, испустив еще один тяжкий вздох, откинулась назад.
– Почему тебя так интересуют эти письма?
– спросила бабушка.
– А кого нет? Бедная девушка.
– Ты ведь не используешь их для работы?
Сэм поколебалась. Она никогда прежде не обманывала бабушку, но, с другой стороны, она и не использовала их для работы. Она проводила расследование для собственных целей.
– Нет, я просто очарована ей.
– Кем?
– спросила бабушка.
– Девушкой из письма, - ответила Сэм, а бабушка откашлялась и начала читать.
Глава 12
Воскресенье, 16 декабря, 1956
Дождавшись, пока все уснут, Айви достала из-под подушки шариковую ручку и несколько сложенных листов бумаги, которые тайно прихватила вечером во время написания писем.
Конечно, в чемодане был блокнот, который она привезла с собой, но все личные вещи Матушка Карлин отобрала сразу по прибытии. По воскресеньям перед вечерней молитвой давалось несколько минут, чтобы написать домой. За письмами строго следили, Матушка Карлин их лично проверяла. И лишь потом передавала Патрисии, а та вручала водителю, привозившему белье в прачечную.
У Патрисии были волосы мышиного цвета и россыпь веснушек. Сидя рядом с Айви за ужином, она шепнула, что писать можно только о доброте монахинь и глубокой девичьей благодарности. Но после долгих уговоров Патрисия согласилась, что если Айви напишет второе письмо, она сможет незаметно подложить его к остальным. Айви улыбнулась ей, крепко сжав под столом руку девушки. Когда Сестра Фейт велела им убираться из столовой, их желудки еще урчали от голода.
Айви взглянула на запертое окно рядом с кроватью. По ощущениям было около полуночи. Лунного света вполне хватало, чтобы видеть. Как только ручка коснулась бумаги, в ее сознании всплыло лицо Алистера. Лишь несколько месяцев назад его улыбающиеся карие глаза следили за каждым ее движением. Она все еще
Любимый,
я чувствую себя здесь бесконечно несчастной и одинокой.
Дома стало невыносимо. Дядя Фрэнк так злился, что почти каждый вечер поднимал на меня руку. Он напивался, потом приходил ко мне в комнату и кричал, что соседи знают, что я – шлюха и распутница. А я сворачивалась клубком и ждала боли, мечтая лишь о том, что ты подойдешь к нему сзади и ударом свалишь на землю. Мама прилагала все усилия, чтобы оттащить его от меня, но однажды не смогла встать между нами, и он ударил меня. Так сильно, что я испугалась за жизнь нашего ребенка. Находиться дома стало страшно. И когда доктор Джейкобсон сказал, что Отец Бенджамин достал мне место в обители Святой Маргарет, я успокоилась. Ведь я могла уйти, подальше от натянутых отношений, криков и материнской боли.
Но теперь, когда я здесь, мне очень плохо. Я тоскую и готова на что угодно, чтобы вернуться домой. Дядя Фрэнк отказался отвезти меня, так что пришлось ехать на автобусе. Мама была слишком расстроена, чтобы попрощаться. Обитель Святой Маргарет находится в отдалении от деревни, за престонской церковью. «Вот твоя остановка», - сказал водитель, а я его даже не спрашивала. Наверное, он высаживал здесь многих девушек. И, придерживая округлившиеся животы, они неуклюже несли свои чемоданы. Когда водитель оставил меня и уехал, я его увидела. Впереди одиноко виднелся огромный викторианский монастырь. Он был окружен кирпичной стеной, а в ней - изящная чугунная калитка с тяжелым навесным замком. Когда я подошла, то заметила висящий у входа стальной колокольчик. Я поколебалась мгновение, потом протянула руку и подергала за веревку. Колокольчик пронзительно зазвенел, распугав ворон на соседних деревьях.
Я ждала какое-то время и уже собиралась позвонить снова, но в дверях дома появилась монахиня в черном одеянии до пят и двинулась по длинной каменной дорожке ко мне. Она выглядела очень важной, руки ее были сложены впереди. Пока она безмолвно шла, ключи, висевшие у нее на поясе, громко звенели, как у тюремщика.
Наконец, она добралась до меня, и мы стояли какое-то время, глядя друг на друга. Потом я сказала, что меня зовут Айви Дженкинс, и меня прислал доктор Джейкобсон. Я держала в руке лист бумаги, но она просто взглянула на него, словно могла что-то на нем увидеть. После она открыла замок, сообщила, что ее зовут Сестра Мэри-Фрэнсис и велела следовать за ней. Враждебность в ее голосе будто разлилась в воздухе между нами.
Я протиснулась сама и протащила через калитку чемодан, потом она с шумом закрыла ее за мной и снова заперла замок. Она была не выше меня, но более худая, и двигалась быстро. Ее накрахмаленная юбка висела над тропинкой, словно под ней не было ног. Я же лишь неуклюже семенила позади, несколько раз останавливаясь, чтобы поставить чемодан. Ветви ясеней высоко над головой шелестели, словно неодобрительно шепчась друг с другом.
Наконец, мы дошли до темной деревянной входной двери, обитой черным железом. Она навевала мысли о темнице. Сестра Мэри-Фрэнсис стояла ко мне спиной, и когда я догнала ее, то услышала звяканье ключей. Потом один из них оказался в замке, повернувшись с громким щелчком. Входная дверь медленно открылась.