Девушка, которая взрывала воздушные замки (Luftslottet som sprangdes)
Шрифт:
Поскольку никто не открывал, Йеркер Хольмберг приказал полицейским ломать дверь, но не успели они взяться за лом, как дверь приоткрылась.
– Полиция, – сказал Йеркер Хольмберг. – Выходите с поднятыми руками.
– Я полицейский, – возразил инспектор полиции Йоран Мортенссон.
– Знаю. И у вас имеются лицензии на чертову массу стрелкового оружия.
– Да, но я полицейский при исполнении служебных обязанностей.
– Плевать я на это хотел, – ответил Йеркер Хольмберг.
Ему помогли прислонить Мортенссона к стене и отобрать у него табельное оружие.
– Вы арестованы за незаконное
Йеркер Хольмберг быстро проверил офис и обнаружил там оборудование, которого хватило бы для студии звукозаписи. Одного полицейского он оставил охранять офис, велев неподвижно сидеть на стуле, не оставляя нигде отпечатков пальцев.
Когда Мортенссона выводили из парадной, Хенри Кортес поднял цифровую камеру «Никон» и сделал серию из двадцати двух фотографий. Правда, профессиональным фотографом он не был, и качество снимков оставляло желать лучшего. Тем не менее пленка была на следующий день продана одной из вечерних газет просто за баснословную сумму.
Единственный за время облавы этого дня не предусмотренный планом инцидент произошел у Моники Фигуэролы. Имея при себе группу поддержки в составе полицейского пикета Норрмальма и трех коллег из ГПУ/Без, она ровно в 12.00 вошла в парадную на Артиллеригатан и поднялась по лестнице в квартиру на последнем этаже, принадлежавшую фирме «Беллона».
Операция планировалась в очень сжатые сроки. Как только силы подтянулись к двери в квартиру, Моника дала сигнал. Двое крепких полицейских подняли сорокакилограммовое стальное стенобитное орудие и двумя точными ударами вынесли дверь. После этого силы пикета, снабженные бронежилетами и дополнительным оружием, заняли квартиру примерно за десять секунд.
Согласно данным наблюдения, проводившегося с самого рассвета, за утро в квартиру проследовало пять человек, считавшихся сотрудниками «Секции». Всех пятерых захватили в течение нескольких секунд и заковали в наручники.
Одетая в бронежилет Моника Фигуэрола прошла по квартире, которая с 60-х годов служила «Секции» ставкой командования, распахивая дверь за дверью, и после беглого осмотра пришла к выводу, что для сортировки множества бумаг, заполнявших комнаты, ей потребуется помощь археолога.
Буквально через несколько секунд Моника открыла дверь в небольшое помещение в глубине квартиры и обнаружила, что оно использовалось как место ночного отдыха. Здесь она внезапно оказалась лицом к лицу с Юнасом Сандбергом. Во время распределения заданий утром еще никто не знал, где его можно будет найти и арестовать, поскольку приставленный к нему наблюдатель накануне вечером упустил его из виду; машина Сандберга стояла на стоянке на Кунгсхольмене, и у себя дома он в течение ночи не показывался.
Они на ночь не оставляют квартиру пустой из соображений безопасности. Естественно. И Сандберг отсыпается после ночного дежурства.
Юнас Сандберг был в одних трусах и выглядел заспанным. Он потянулся к лежавшему на тумбочке табельному оружию, но Моника Фигуэрола наклонилась вперед и смахнула пистолет на пол, подальше от владельца.
– Юнас Сандберг,
Замахнувшись, Юнас Сандберг попытался ударить Монику Фигуэролу кулаком, но та парировала удар чуть ли не рефлекторным движением.
– Шутить изволите? – спросила она.
Ухватив его за руку, Моника с такой силой вывернула ему запястье, что Сандберг попятился и осел на пол. Она перевернула его на живот, придавила коленом крестец и лично надела на него наручники. С момента начала работы в ГПУ/Без ей впервые довелось по долгу службы воспользоваться наручниками.
Передав Сандберга одному из полицейских, Моника Фигуэрола двинулась дальше и в конце концов открыла последнюю дверь в самой глубине квартиры. Согласно полученным в бюро жилищного планирования чертежам, там находилась маленькая каморка с окном во двор. Застыв на пороге, Моника глядела на самое исхудавшее огородное пугало, какое ей когда-либо доводилось видеть. Она ни секунды не сомневалась, что перед ней смертельно больной человек.
– Фредрик Клинтон, вы арестованы за участие в убийствах, покушениях на убийства и целый ряд других преступлений, – сказала она. – Лежите, не шевелясь. Мы вызвали машину «скорой помощи», чтобы доставить вас на Кунгсхольмен.
Кристер Мальм расположился непосредственно против выхода на Артиллеригатан. В отличие от Хенри Кортеса, он со своей цифровой камерой «Никон» обращаться умел. Он использовал короткий телеобъектив, и снимки получились профессионального уровня.
Они запечатлели, как членов «Секции» одного за другим выводили из парадной и помещали в полицейские машины и как «скорая помощь» забирала Фредрика Клинтона. Последний даже взглянул в объектив камеры, и именно в этот миг Кристер нажал на кнопку. В глазах Клинтона читались тревога и отчаяние.
Позднее этот снимок получил премию как лучшая фотография года.
Глава 27
Пятница, 15 июля
В 12.30 судья Иверсен постучал по столу молотком и объявил, что судебное разбирательство возобновляется. Он не мог не отметить, что за столом Анники Джаннини внезапно появился третий человек – Хольгер Пальмгрен, сидящий в инвалидном кресле.
– Здравствуйте, Хольгер, – сказал судья Иверсен. – Давненько я не видел вас в зале суда.
– Добрый день, судья Иверсен. Некоторые дела столь сложны, что юниорам требуется некоторая помощь.
– Я думал, что вы прекратили адвокатскую практику.
– Я болел. Но адвокат Джаннини пригласила меня в качестве помощника по этому делу.
– Ясно.
Анника Джаннини откашлялась.
– Следует добавить, что Хольгер Пальмгрен многие годы представлял интересы Лисбет Саландер.
– Я не намерен заострять на этом вопросе внимание, – сказал судья Иверсен.
Он кивком показал Аннике Джаннини, что можно начинать. Она встала. Ей всегда не нравилась странная шведская привычка вести судебное разбирательство в неофициальном тоне, интимным кружком сидя у стола, словно это чуть ли не званый ужин. Она чувствовала себя гораздо более уверенно, если могла говорить стоя.