Девушка, которой нет
Шрифт:
– Увы. Сначала мир привычен-подробен. Он постепенно теряет вес. Исчезают ненужные детали. Осталось только то, что определяет усыхание моего «я», – эта комната, эта тетрадь, эта борьба против необратимости, против смерти…
– Смерть и борьба – дьявольские фетиши мужчин. Зачем эти погребальные игры?
– Управлять изменениями реальности необходимо. Возможности усопших стремительно растут – мусор всего происходящего здесь просачивается в мир живых. Тот набухает фантазиями покойников, которые оборачиваются всеобщим брожением умов,
– Почему это происходит?
Мрак за окном начал смягчаться предрассветными сумерками.
– Молодежь активная пошла. Все к жизни как к сиське – после смерти очень грешат желанием жить. Барахтаются среди иллюзий, обуреваемые страстями и страстишками. Возносятся на пьедестал или наводят сексуальный, наркотический угар. Поизобретательнее – матрицу какую-нибудь сконструируют или семь кругов ада…
Фея перебила:
– Так чего, все эти выдумщики – здесь? Мы с ними одну зону топчем?
– Здесь. Но чем изощреннее иллюзия, тем сложнее она досягаема. Если к Титову, с его безобидными музыкальными магазинами, вы спокойно попали через обыкновенный московский подъезд, то талантливый фантазер, навоображавший драконов, ведьм или какую-нибудь нацистскую империю зла, находится где-то на периферии. Скорее всего, в его прежней квартире путь только начинается…
– А Ленка? Моя иллюзия? – Фея с надеждой уцепилась за теплокровное имя своей подруги.
– Возможно. К своему сюжету ты могла приспособить подходящую иллюзию, – грустно согласился Викентий, – чтобы на нее переложить часть вины за свою работу.
– Для чего эта работа? Зачем кого-то искать? – словно анкетируя, равнодушно продолжала Фея.
– Люди, воспользовавшиеся непрочностью этого мира, сумевшие сделать свою энергию устойчивой к его влиянию, образуют вокруг себя метастазы нового жизненного пространства, раковую опухоль, к которой тянутся и живые, и мертвые. Архипелаги новых пространств устроены хаотично, бессистемно, но чутко подчиняются воле умерших людей, их образовавших. Они расширяются, отовсюду черпают энергию, грозят сформировать новую реальность, способную заменить и этот, и любой другой мир.
Фея усмехнулась:
– А вы типа борец?
Викентий Сергеевич кивнул плешивой головой:
– Практически единственный. Вот уже несколько лет со дня моей смерти вербую добровольцев, обучаю. Но они, увы, недолговечны…
Воздух вокруг теплел, наполнялся красками. Лицо Викентия Сергеевича оставалось сумеречно-безжизненным. Фея встала с табуретки, пыль радостно взметнулась с пола:
– Я так и не въехала – нa-фи-гa?
– Ответственность перед живыми. У меня там, – как о чем-то беспредельно далеком сказал Викентий, – сын. Я старался быть счастливым. Я любил жизнь. По-прежнему люблю.
Удивительно было слышать такие
– И чего? Вы можете что-нибудь изменить, обрабатывая непокорных жмуров? Потрошить их, как Титова?
– Методы не от меня зависят. Я просто зажигаю искру. Есть помощники. Те, кто поверил. Часто бестолковые. Я вообще из этой комнаты выйти не могу – за порогом тьма.
– Вот как? Крепко же оккупировал вас здешний мир. Не хочет, чтобы вы правили его несмелой рукой.
Викентий Сергеевич не ответил. Уткнулся в свою тетрадку и сухо спросил:
– Ты готова помогать мне? Ты уникальна. Одиннадцать лет. Даже больше. Столп. Стержень. Ты спасешь этот мир.
– Или переверну его на уши.
– Или…
U2: «One»
В этот раз вышли на него по его же инициативе. Соскучившись по настоящей работе, Кратер попросил подыскать Заказ старого знакомого – пожилого мужика, завязавшего с темным прошлым и теперь вместо прежних разборок развлекавшегося квазаром с молоденькими ссыкушками.
Оказия подоспела удивительно быстро – видать, не все еще в Москве упаковано «по закону». Клиент показался любопытным. Как говаривал Шрек: «Тролли, как луковицы, имеют много слоев». Проблема, о которой пел Заказчик, явно имела тройное дно.
Навскидку все просто – очередной бабник-аферист попал на бабки, которые одолжил из общака.
Но:
1) деньги взял на хорошее медоборудование;
2) отдавать не то чтобы отказывается, а элементарно тупит и посылает всех на небо за звездочкой;
3) личность не очень заметная, но с заметным прошлым – бывший эсвээровец и вроде как крутой (предыдущего курьера, прибывшего с «черной меткой», очень аккуратно порезал – подшить оказалось непросто);
4) не скрывается… будто просит пули.
– Живет в пентхаусе на мои деньги, – жаловался по телефону Заказчик. – Невменяем. Обещает мочить каждого, кто потревожит его покой, поэтому…
Что «поэтому» – Кратер и сам знал. Он обламывал таких ребят, перед которыми этот «Рэмбо» навсегда останется сопливым щенком.
Evanescence: «My immortal»
Свет нового дня развеивал тоску прозвучавших теорий. Пробоины множились на темных боках инфернальных фраз. Фея поинтересовалась:
– Откуда вы узнали всю эту шизоидную тягомотину?
– У меня тоже был учитель.
– Почему вы считаете, что загробный мир вторичен? И мы должны спасать славненький мир живых?
– Потому что здесь из нереализованных возможностей и желаний рождается хаос, который может пожрать всех и вся. Необходимо убеждать устойчивых мира сего, чтобы они прекратили цепляться за иллюзорное существование, чтобы они поняли – жизнь прошла, душе пора стать самоценной и обрести покой.