Девушка на причале

Липперт Джордж Норман

– Я не ведьма, - сказала Петра, ее голос был чуть громче шепота.

В темноте Мерлин медленно покачал головой.

– Разумеется, не ведьма, - согласился он.

Петра посмотрел на темную фигуру, ее глаза глядели умоляюще:

– Но кто же я тогда?

– Ведунья, - ответил Мерлин, подтвердив, что она теперь и так знала.
– Единственная живая ведунья на земле, возможно, за последнюю тысячу лет. Я не знаю, как это случилось. Происхождение ведунов и ведуний довольно трудно проследить, но наиболее распространенным объяснением является то, что это, как правило, седьмой сын от седьмого сына или седьмая дочь от седьмой дочери. Но определенно это не ваш случай, мисс Морганштерн. Точно так же, легенда гласит, что ведун или ведунья должны родиться на земле только тогда,

когда этого требует баланс магических сил. Вполне может быть, что это происходит в настоящий момент, хотя я не в силах предугадать в чем смысл этого прорицания. Суть в том, что это относится к вам, несмотря на то, что произошло с вами во время вашего последнего школьного семестра.

Петра вспомнила: бассейн с отражениями своих родителей, Привратник и его обещание вернуть их к жизни, та ночь, когда она почти выполнила сделку, почти совершила убийство девочки, считая это ценой, которую она должна заплатить, чтобы возвратить потерянных родителей.

– Вы имеете в виду, Привратник не знал, что я ...? Он думал, что я просто обычная ведьма?

– Я не могу утверждать того, что знал привратник, - ответил Мерлин.
– Но я готов держать пари, что его помощники не знали, что вы ведунья, даже когда прокляли вас злосчастной судьбой носить в себе последний призрачный фрагмент своего падшего господина. Хотите верьте, что это либо фантастическое совпадение, либо судьба гораздо более великая, чем мы можем себе представить.

– Но почему я?
– вдруг спросила Петра, с силой выделяя слова, что было удивительно даже для нее самой.
– Почему мои родители? Что мы сделали, чтобы привлечь такое огромное внимание судьбы? Я не хочу этого!

Мерлин кивнул:

– Я сочувствую, мисс Морганштерн. И все же, я подозреваю, что несмотря на свою юность вы понимаете тщетность подобных вопросов. Такие вопросы являются средством к существованию ученых и философов, но это пустые слова для таких людей, как мы. Вы не можете позволить себе роскошь ругать свою несчастливую судьбу. Ваша задача, как вы понимаете, вполне ясна.

Петра почувствовала, как внутри нее снова поднимается беспомощный гнев. В темноте ее глаза заблестели, как монеты.

– Скажите мне, - резко выдохнула она.

Лицо Мерлина было непроницаемо в темноте.

– Ваша задача состоит в том, чтобы поддерживать защитную оболочку, которую вы создали.

– Поддерживать?
– воскликнула Петра в шоке.
– Вы серьезно?

– Да, и вы знаете, почему, - спокойно ответил Мерлин.
– Одна из самых мудрых пословиц гласит: кому много дано, с того много и взыщется. Вам многое было дано, мисс Морганштерн. Вы не просили ничего, однако, факт остается фактом: вы более могущественны, чем вы можете знать. Ваша сила ужасающая, и вы только начали учиться управлять ею. Возможно, придет день, когда придется дать выход этой силе, но до тех пор, ваша обязанность серьезная и требующая чудовищных усилий, - это не позволить ей контролировать вас. Как только вы дадите ей право, она будет управлять вами. Немало волшебников и волшебниц, которые были сильнее, чем вы, поддались и были уничтожены. Учитесь на их ошибках, мисс Морганштерн. Ибо, если вы этого не сделаете ...

Мерлин снова остановился, позволяя словам повиснуть в воздухе, звенеть с невысказанным напряжением.

Петра медленно прикрыла глаза. Очень тихо она произнесла:

– Если я этого не сделаю…?

Мерлин, видимо, ожидал, что она спросит. И сразу же ответил:

– Тогда есть только один человек на этой земле, кто сможет остановить вас.

– Но у меня есть кинжал, - медленно сказала Петра, поднимая клинок перед глазами, наблюдая, как вечерний свет играет вдоль его почерневшей длины.

Мерлин медленно кивнул с серьезным видом:

– Да, и только вам решать, использовать ли его когда-либо и каким образом.

Петра кивнула, луч света скользнул вдоль края лезвия. Чувство, охватившее ее, одновременно утешало и сводило с ума. Наконец, она опустила кинжал и бросила взгляд через комнату.

Стул Мерлина был пуст. Петра не особенно удивилась.

4

Ее

последнее утро в доме Морганштернов выдалось холодным, но солнечным. Углы окна были покрыты инеем, теперь тающим и стекающим на пол, по мере того как солнце нагревало воздух. Петра впервые за несколько месяцев чувствовала себя великолепно. Она достала свое рабочее платье из шкафа, а затем остановилась, глядя на него. Оно было унылое, сшитое из поблекшего коричневого ситца с простыми черными пуговицами. Петра покачала головой, а затем повесила его обратно. Вешалки для одежды загрохотали, когда она отодвинула содержимое шкафа в сторону в поисках чего-то в глубине шкафа. Когда девушка закончила поиски, она держала в руках бледно-желтое платье с перламутровыми пуговицами. Это было ее воскресное платье, хотя прошло много лет, с тех пор как умерла бабушка, по сути, с тех самых пор, как Морганштерны в последний раз посещали церковь. Петра слегка улыбнулась, а затем отнесла его к окну, двигаясь в свете утренних солнечных лучей. С беззаботной легкостью, присущей молодой девушке, она сняла ночную рубашку и скользнула в бледно-желтое платье. Нарядившись, Петра почувствовала себя здоровой и счастливой. Она повернулась, чтобы взглянуть на себя в треснувшее зеркало. Золотые солнечные лучи падали на нее с правой стороны, из-за чего платье практически светилось. Платье было довольно старое и вряд ли модное, но все же оно преобразило девушку. Она была красива. Петра улыбнулась себе в зеркало и вздохнула.

Едва осознавая это, Петра приняла решение. Она так долго пребывала в неопределенности, что забыла какое это простое счастье - совершать какие-либо действия, не оглядываясь назад. Девушка кивнула себе в зеркало, а потом решительно повернулась. Она взялась за старые занавески, висевшие над ее окном, и распахнула их, позволяя солнечному свету залить комнату. Из окна был виден боковой двор, сад, участок леса между домом и озером. Туман поднимался из-за деревьев белой призрачной дымкой, окрашиваясь в золотом утреннем свете. Иней сверкал в траве и на деревьях. Это было странно красиво, несмотря ни на что. Петра спрашивала себя, видела ли она когда-нибудь ферму вот так раньше, такой простой и красивой как теперь. Леса и поля, сад и озеро, даже Древо желания с грудой камней вокруг его корней, ничто не было запятнано уродливостью, которая царила в доме.

Дом был территорией Филлис, и он принадлежал только ей и никому другому.

Остальная часть фермы принадлежала Петре, дедушке Уоррену и памяти о бабушке Петры. Она принадлежала и призраку матери Петры, выросшей здесь в более счастливые времена. Ферма была отличным местом.

Петре будет не хватать его.

Она спустилась по лестнице медленно, задумчиво, Иззи была уже там, сидя за столом, методично окуная ложку в миску простой овсянки.

– Ну наконец-то, - провозгласила Филлис, стоявшая у раковины, и строго окинула Петру стальным взглядом. Петра улыбнулась ей в ответ и села за стол. Филлис моргнула, руки ее были опущены в раковину, красные и в пене до локтей. – Куда это ты так вырядилась, юная леди? На бал у принца? Сегодня мы вообразили себя Золушкой, дорогуша?

Петра покачала головой, пододвигая к себе миску:

– Сегодня такой чудесный день. Я подумала, что было бы неплохо одеться ради такого случая. Я надеюсь, ты не возражаешь.

Филлис долгое время рассматривала Петру, слегка прищурив глаза. В конце концов она решилась оставить ее в покое.

– Одевайся как хочешь. Но помни, что у тебя только одно нарядное платье. Если ты хочешь испортить его, работая в нем, это полностью на твоей совести, хотя, вероятно, расстроит твоего бедного деда.

– Я рада, что ты не возражаешь, мама, - беспечно ответила Петра.

Филлис резко оглянулась на нее снова, нахмурив и приподняв брови одновременно. Она ничего не сказала, хотя, казалось, ей очень хотелось.

Петра явно наслаждалась. Так легко манипулировать этой ужасной женщиной, когда ты действительно понимаешь, что ей нужно. Петра чувствовала напряженный взгляд Филлис, но сделала вид, что не замечает.

Через минуту Петра повернулась к сестре.

– Прогуляемся немного сегодня вечером, Иззи?