Девушка на причале
Шрифт:
– Филлис жалуется на пауков, - сказал дед Петры, рывком останавливая повозку и резко выводя Петру из задумчивости.
– Что?
– спросила она, моргая.
– Пауки, - повторил ее дед, спускаясь на грязную тропу.
– Внизу на причале. Ты знаешь, что она любит иногда пить чай там после обеда. Я подумал, может быть, ты избавишься от них для нее.
Петра прищурилась, глядя на деда:
– Откуда ты узнал, что я думала о причале?
Уоррен Морганштерн взглянул на внучку.
– Я ничего такого не знал. Филлис упомянула об этом сегодня утром, вот и все. Ты же не будешь распускать слухи, что я читаю мысли, или этому никогда не будет конца.
Это была его шутка, но Петра не улыбнулась. Дело в том, что ее дедушка не мог полностью отрицать свою кровь волшебников, даже если он переломил свою палочку на две части и сжег в дровяной печке (какой это был красочный огонь!). Палочка
Дедушка не был сильным по характеру человеком, но он не был плохим. И он был до сих пор, несмотря на Филлис и его собственное добровольное отречение, волшебником.
– Разве у тебя нет какого-нибудь средства, чтобы убить пауков?
– проворчала Петра, слезая с повозки и вынимая свою палочку из рукава. – В скобяной лавке полным-полно такого рода вещей.
– Твой способ аккуратнее, - ответил ее дед, выходя в поле.
– Не говоря уже дешевле.
Петра вздохнула и последовала за дедом. Они еще были в пределах видимости дома, в верхней части холма, с которого открывался вид на всю ферму. По крайней мере, это утро доставит ей небольшое удовольствие - поднимать с помощью левитации огромные камни, которые были выворочены из земли дедушкиным плугом. Уже порядочная груда камней лежала у основания большого, корявого дерева в центре поля - «Древа желания», как назвала его Иззи безо всякой видимой причины. Филлис предполагала, что Уоррен и Петра таскали камни вручную, и она была достаточно эгоистичной, чтобы подумать что-нибудь другое. Это было хорошо, так как, если бы она обратила более пристальное внимание, она бы увидела, что некоторые из камней в куче можно было бы точнее охарактеризовать как глыбы. Многие из них были гораздо тяжелее, чем мог бы поднять даже очень сильный человек, не говоря уже о тощем семидесятилетнем старике и девочке-подростке.
Уоррен показал на гладкий край коричневого валуна, слегка выступающего из вспаханной земли. На нем была царапина, в том месте, где плуг прошелся по нему, и Петра подумала на мгновение, что он был похож на череп погребенной жертвы убийства. Эта мысль не встревожила ее, хотя она знала, что это неправильно. Она направила свою палочку на камень и слегка ударила его.
Камень вырвался из земли с каким-то мокрым, хлюпающим звуком и завис в воздухе, медленно поворачиваясь, куски сырой земли отваливались от него. Петра посмотрела на камень. Это был не череп, и девушка поняла, что она немного разочарована.
Никакой официальной могилы родителей Петры не существовало, не то чтобы она была этим обеспокоена. Теперь девушка понимала, что они, в сущности, где-то похоронены, но могилы не существовало. Настоящей могилы. С одной стороны, они не были похоронены вместе, как должны муж и жена. Ее мать, которая умерла во время родов Петры, была похоронена на каком-то захудалом забытом кладбище в Лондоне. Петра даже не знала его названия и никогда не была там. Все равно ехать туда она не хотела. Она не хотела увидеть имя своей матери, выгравированное на надгробном камне, среди десятков других, таких же, покосившихся и потрескавшихся как гниющие зубы. С другой стороны, ее отец был похоронен в неизвестных катакомбах под тюрьмой для волшебников, которая стала его последним, трагическим домом. Она только недавно узнала об этом, во время последнего курса в школе, в день ее рождения. Ее отец был убит, находясь в заключении, так по ошибке отомстили охранники за «защиту» злодеев, которых ее отец не мог даже знать. Никто не востребовал его тело, и оно было просто свалено в пещерах под тюрьмой, вместе с другими забытыми заключенными, которые умирали в этих страшных стенах. Петра не могла выносить мысли об этом; ее родители, в результате ошибки или злого умысла, были раздавлены в механизмах битвы, которой они даже не понимали, и сразу же были забыты обеими сторонами этой битвы, затоптаны бессмысленно
Таким образом, Петра сама сделала могилу своих родителей. Много лет назад, когда она была очень маленькая, Петра обнаружила небольшую лощину в лесу, который отделял дом от крошечного озера, и там ее маленький детский ум решил, что она сделает их могилу. Тогда она не понимала, что означает это слово. Девочка знала только, что ее родители были мертвы, а мертвым людям ставят каменные памятники, как тотемы, чтобы другие помнили их. Она знала, что памятники ее родителей должны быть вместе, с тем чтобы они могли утешить друг друга после смерти. Не думая об этом, Петра двигала камни для могил, укладывая их осторожно, даже не касаясь их. Маленькая Петра была знакома с магией даже тогда, и она обратилась к ней, чтобы сформировать могильные памятники своих родителей, никогда не говоря никому, что она делает.
Магия Петры обычно расстраивала людей, хотя она и не понимала почему. В конце концов, бабушка и дедушка были волшебниками. Девочка видела, как они использовали магию много раз на ферме и дома, наблюдала, как дед мог сделать интерьер беседки на старом озере в конце причала гораздо больше внутри, чем снаружи, так что они могли бы устраивать вечеринки, если хотели. И все-таки магия Петры, казалось, пугала ее бабушку и дедушку по какой-то причине. В результате, Петра научилась не использовать ее перед ними. Она пользовалась своими руками, чтобы нести ведра молока из хлева к дому, а не заставляла их плыть по воздуху, что было гораздо интереснее. Она закрывала в гостиной шторы, потянув за шнур, а не просто заставляя их закрыться мысленно. И она определенно не использовала больше свои мысли, чтобы уничтожить крыс в подвале, несмотря на то, что они ужасно пугали ее своими сверкающими глазами в темноте и сновали туда-сюда среди мешков с картошкой и свеклой.
Петра никогда не забудет белое лицо своей бабушки, когда та вернулась из подвала утром на следующий день после того, как девочка впервые поняла, что она может мысленно убить крыс. Бабушка просто взяла Петру за руку, повела ее на улицу к тополю, сломала длинный прут и хлопнула Петру бойко по руке: пять жалящих ударов, по одному за каждую дохлую крысу на грязном полу подвала. Петра знала, что бабушка боялась крыс почти столько же, как и она сама, но побелевшее лицо и тонкая красная линия ее рта сказали Петре, что в тот момент по непонятным причинам бабушка еще сильнее боялась плачущей маленькой девочки, стоявшей перед ней.
Таким образом, втайне от всех маленькая Петра перемещала камни из земли для могил своих родителей, без палочки, просто указывая пальцами своих маленьких рук. Парящие камни без особых усилий она укладывала, подгоняя их по размеру, пока не образовались две груды, две каменных пирамиды, каждая немного выше маленькой девочки, которая сделала их. Тогда маленькая Петра почувствовала себя немного лучше. Могилы казались чем-то правильным и справедливым. Всякий раз, когда Петра чувствовала себя особенно одинокой или испуганной, она украдкой направлялась к импровизированной могиле. Еще до того, как умерла бабушка, до того, как магия ушла из фермы, и ужасная Филлис пришла жить к ним, даже до того, как беседка оторвалась от причала и обрушилась в озеро, не в состоянии поддерживать себя без магии деда, Петра сбегала в лощину в лесу. Бесчисленное количество раз, на протяжении всего ее взросления, Петра часто приходила туда крадучись посреди ночи. Она сидела на большом упавшем дереве перед каменными пирамидами и говорила с ними, ее давно потерянными родителями, которых она никогда не знала, чьи лица она даже не узнала бы.
Теперь Петра была гораздо выше каменных пирамид, но она до сих пор приходила иногда, как и в этот раз. Она все еще сидела на древнем поваленном дереве, которое уже давно покрылось полевыми цветами и травой. Она даже до сих пор разговаривала с родителями иногда, но редко вслух.
В отличие от маленькой Петры, которая построила могилы, повзрослевшая Петра знала, что ее родители больше не могли слышать ее. А также в отличие от маленькой Петры, которая построила могилы, повзрослевшая Петра теперь знала, как выглядели ее давно умершие родители. Она видела их лица десятки раз в течение предыдущего года, достаточное количество раз, чтобы не сжечь их в своей памяти. Она видела, как они смотрят на нее из воды тайного магического озера, их лица печальные, но источающие любовь, и там они были вместе. Это была важная часть памяти. Они были вместе в таинственном озере, и у Петры было чувство, что это было из-за могил, которые она построила; каменные пирамиды соединили ее родителей в смерти, и она была рада этому. В зеленоватом отражении водоема Петра видела, что ее родители были красивые люди, хотя и простые, добрые, но доверчивые.