Девушка по вызову

Лайт Виктория

– Ладно, давай не будем о грустном, хорошо? – Эд обошел шезлонг Келли и сел перед ней на корточки. – Я не хотел тебя расстраивать.

Келли улыбнулась. Его простые слова так растрогали ее, что слезы покатились из глаз.

– Это обстановка так на меня подействовала, – проговорила она, злясь на себя. – Обычно я гораздо лучше владею собой.

– Со мной тоже сегодня творится что-то неладное. Говорю глупости, веду себя как идиот…

– Ну это уже чересчур… и совсем не как идиот, – запротестовала Келли.

– Даже хуже, чем идиот. Не спорь, я знаю. И знаю, почему это со мной происходит.

Келли чуть было не спросила «почему». Хорошо, что вовремя спохватилась. Как же, давно известная игра под названием «когда ты рядом со мной, я превращаюсь в другого человека». Сколько бы на женщинах ее ни испытывали, они все равно попадаются в ловушку снова и снова. Но она начеку и не даст Эду начать игру, которая заведомо окончится ее поражением.

– И я знаю, что с тобой происходит, – по-матерински заботливо проговорила Келли. – Ты переутомился,

и тебе пора спать.

Она чуть не рассмеялась, увидев, как вытянулась физиономия Эда.

– Спать? Но сейчас часов двенадцать, не больше!

– Восьмилетнему ребенку полагается ложиться в постель не позднее десяти.

– Я обычно ложусь под утро.

– Что отрицательно сказывается на твоем внешнем виде.

– Я плохо выгляжу? – усмехнулся Эд.

Келли закусила губу. Не надо было ей заводить этот разговор. Трудно представить себе мужчину, который выглядел бы лучше, чем Эд Фултон.

– Сейчас ты выглядишь неплохо. Но надолго тебя не хватит. Если все время ложиться утром, гулять всю ночь и злоупотреблять спиртным, то скоро от твоей красоты не останется и следа.

Она надеялась, что менторский тон остудит пыл Эда, но он, похоже, понял из ее напыщенной речи только одно.

– Ты считаешь меня красивым?

Келли поняла, что няне пора рассердиться.

– Все, мне это надоело! – Она встала с шезлонга. – Ты немедленно отправляешься в свою комнату спать!

Эд встал и с наслаждением потянулся.

– Что ж, спать так спать, милая няня. Только я требую какао с печеньем перед сном и сказку.

– Из журнала «Плейбой»? – съязвила Келли.

Эд озадаченно глянул на нее.

– Хорошенькое чтиво ты предлагаешь своим малышам. Нет, меня вполне устроит что-нибудь из жизни Братца Кролика. Пойдем.

Эд развернулся и вальяжно направился к дому. Келли, кипя от негодования и злости на себя, поплелась следом.

Он вошел в холл, поставил ногу на первую ступеньку и покровительственно бросил через плечо.

– Приготовь, пожалуйста, какао. Печенье должно быть в самом правом шкафчике. А я пока устрою тебе комнату.

– Мне? Комнату? – переспросила Келли.

На губах Эда заиграла язвительная улыбочка.

– Конечно. Гостевые комнаты у нас на втором этаже. Или ты всегда спишь в комнате своих подопечных? Это тоже можно устроить, хотя будет тесновато…

Кровь бросилась Келли в лицо.

– Спасибо, мне подойдет и гостевая.

Как можно дальше от тебя, добавила она мысленно.

– Вот и хорошо. Поднимайся на второй этаж, как закончишь с какао. Я оставлю дверь открытой.

– Будет исполнено, хозяин, – сказала Келли со всем сарказмом, на который была способна, но Эд даже ухом не повел.

Она с ненавистью проводила его глазами, точно зная, что если бы ей сейчас под руку подвернулся тяжелый предмет, она бы с превеликим удовольствием запустила его Эду в прекрасную, загорелую, мускулистую спину. Какое счастье, что в этом доме булыжники на полу не валяются! Иначе миссис Клеверли была бы очень недовольна синяками на теле своего драгоценного внука…

– Келли, я жду какао, не забывай, – донесся до нее сверху голос Эда.

Она пробормотала себе под нос невнятное ругательство, которое явно порочило моральный облик няни месяца, и пошла на кухню.

Дневник Авроры Каннингэм

28 июня

Недавно разбирала старые вещи и наткнулась на этот дневник. Какая же я была маленькая наивная дурочка! Можно подумать, что те строки писала современница прекрасной Скарлетт О’Хары. С тех пор прошло почти два года, и огромная пропасть разделяет тогдашнюю Аврору и нынешнюю.

Дневник я забросила незадолго до того, как мы с Билли официально обручились. Некогда было, да и желания особого не возникало. Нужно было столько всего успеть, что тратить время на бессмысленную писанину казалось потерей времени. Сейчас попытаюсь вкратце отчитаться о своих достижениях.

Я поступила в школу верховой езды и стала посещать уроки танцев, чтобы на вечеринках не стоять в углу и не стесняться каждый раз, когда меня приглашают. По правде говоря, я всегда отличалась коровьей грацией и танцев боялась как огня. Но невеста Билли О’Коннора должна появляться на вечеринках и балах и не имеет права ударить в грязь лицом. Ради Билли я хотела измениться в лучшую сторону. Через два года я вижу, что мне это удалось.

Почему бы, в самом деле, не похвастаться в дневнике собственными успехами? Когда-нибудь потом, лет через десять или двадцать я снова перечитаю его и переживу сладкие моменты своего триумфа… Потому что иначе, как триумфом, мои достижения назвать нельзя.

Я научилась ездить верхом, хотя, когда мне было десять, я свалилась с пони и с тех пор ужасно боюсь лошадей. Но для Билли я преодолела свой страх и теперь с легкостью перепрыгиваю на своей Снежинке через изгороди.

Я перестала ощущать свое тело как неподвижную колоду и выучила па всех модных танцев. Торжественные балы теперь для меня не наказание, а наслаждение. Я больше не прячусь за креслами и колоннами, когда меня разыскивают, чтобы пригласить потанцевать…

Может быть, для кого-то это и пустяк, но только не для меня. К тому же я знаю, Билли нравится, что я блистаю на вечеринках. Поэтому я счастлива вдвойне.

Чем бы еще похвастаться? Джеймс и Альфред научили меня играть в бильярд, и теперь я нередко обставляю

их обоих. Джеймс говорит, что если я буду продолжать в том же духе, у меня есть все шансы стать профессиональным игроком. Он шутит, конечно, но все равно приятно. Он не ожидал того, что его маленькая неловкая сестричка когда-нибудь будет его обыгрывать. Один раз даже Билли поиграл со мной. Правда, партию мы так и не закончили, ему нужно было куда-то спешить…

Вечно он занят, мой Билли. Но ничего, когда мы поженимся, у нас будет масса времени друг для друга. И для игры в бильярд.

Вот наконец я и подошла к самому главному… Самое главное событие в моей жизни уже не за горами. Свадьба назначена на пятнадцатое июля! Мама сбилась с ног, занимаясь подготовкой, и когда я представляю себе, сколько гостей прибудет на торжество, мне становится дурно. Толпы почти незнакомых людей, и я в центре всеобщего внимания. А вдруг у меня испортится прическа или потечет макияж? Что, если у меня сломается каблук или порвется платье? Лопнет ожерелье, упадет кольцо? Вдруг я забуду слова свадебной клятвы или упаду, как на том приеме у отца Билли?

Я бы предпочла тихую спокойную свадьбу. Только родственники и очень близкие друзья. Но меня не понимает никто, даже Билли. Ему хочется, чтобы гостей было как можно больше, чтобы все восхищались им, его богатством и (как говорит он) его красавицей-невестой.

Он удивительно тщеславен, мой Билли, и иногда, когда я остаюсь одна, мне кажется, что я недостойна его. Он привык иметь все самое лучшее, и его женой обязательно должна быть блистательная светская красавица. А я хоть и научилась танцевать и ездить верхом, но так и не избавилась от дурацкой привычки краснеть и смущаться в присутствии посторонних людей. Я не очень-то умею поддерживать беседу «ни о чем» и притворяться, что мне интересно то, что на самом деле мне совсем неинтересно.

Но ради Билли я изменю в себе и это. Когда он будет рядом, он поможет мне стать и блестящей, и светской. Если бы сейчас он проводил со мной больше времени, я бы уже стала более раскованной. Но он так много работает, что мы видимся не чаще, чем пару раз в неделю, да и то всего лишь час или два. Иногда он ходит с нами в театр или сопровождает на светскую вечеринку, где нам не удается толком поговорить.

К сожалению, даже это случается очень редко. Билли с головой ушел в бизнес своего отца. Мистер О’Коннор зарабатывает огромные деньги и справедливо хочет, чтобы сын до мелочей изучил семейное дело и с успехом продолжил его. Я все понимаю и никому не жалуюсь. Когда у нас с Билли родится сын, мы тоже будем готовить из него наследника миллионов О’Конноров и Каннингэмов. Но все же я постараюсь научить его тому, чтобы он не оставлял надолго свою невесту одну накануне свадьбы…

Раз уж я решила продолжать дневник, то напишу еще и о том, что не дает мне покоя. Я никому не рассказываю об этом, даже маме, потому что она назовет меня дурочкой и скажет выкинуть весь этот бред из головы. Но я больше не могу молчать.

В последнее время мне все чаще приходят в голову мысли о том, что мое идеальное счастье совсем не так идеально. Любит ли меня Билли по-настоящему? Он говорит, что да. Но вот муж Линды, с которым она убежала с бабушкиной фермы в Айдахо, не позволяет ей развлекаться с друзьями без него, потому что безумно ревнует. В письмах Линда жалуется, что Адам не отпускает ее от себя ни на шаг и что однажды устроил жуткую сцену только из-за того, что ее после работы подвез до дома начальник, когда ее машина сломалась.

А Билли и ухом не повел, когда Стэнли Гриншоу пригласил меня в круиз по Средиземному морю на своей яхте. Поезжай, чудесно проведешь время, сказал он. У Стэнли отличная яхта. И это при том, что всем известно о чувствах Стэнли ко мне. Но Билли не знает, что такое ревность. Однажды Стю Паркенхерст не отходил от меня весь вечер на приеме в честь румынского скрипача (мне даже мама потом сделала выговор за неприличное поведение), а Билли даже голову не повернул в нашу сторону…

Ny a toujour’s un qui baise, et 1”autre qui tend la joue, как говорят французы. В любви всегда один целует, а второй подставляет щеку.

Неприятно сознавать, что я – та, кто всегда целует, а Билли всего лишь снисходительно подставляет мне щеку. Но я верю, что после свадьбы все изменится. Когда Билли поймет, как я люблю его, его спокойная привязанность превратится в настоящую страсть!

7

В правом шкафчике помимо рассыпчатого печенья с кусочками шоколада нашелся овальный серебряный подносик. Келли поставила на него чашку с какао и вазочку с печеньем и поднялась на третий этаж. Она шла медленно, стараясь ничего не расплескать, и заодно успокаивала себя. Ей осталось пережить сутки, а потом еще чуть-чуть. Не так долго терпеть. Эд может измываться на ней как угодно, она не дрогнет. И не такое выносила. Она прошла хорошую школу в «Суперняне», ее не смутить надменным взглядом, презрительным тоном или нелепым приказанием…

Дверь в спальню Эда на третьем этаже оказалась запертой. Келли тихонько постучалась, но он не открыл. Либо уже уснул, либо придумал какую-нибудь пакость, поняла она. Ладно, главное – не паниковать. Если он перейдет границу приличий, всегда можно будет уехать из этого дома. Агнесс ей никогда этого не простит, но на «Суперняне» свет клином не сошелся. Найдется работа и в другом месте.

Печально, конечно. Здесь у нее не просто работа, а настоящие друзья, и жертвовать ими из-за Эда Фултона глупо… Может, Агнесс и не очень рассердится на нее, если она пару раз съездит внуку миссис Клеверли по нахальной смазливой физиономии?