Девушка с обложки
Шрифт:
Здесь Вероника не выдержала и тоже рассмеялась. Сергей понял, что его разыграли. Но, как оказалось впоследствии, этот пункт в договоре действительно был, и выполнить его все же пришлось.
Всю оставшуюся дорогу до дома Кузьмин прохохотал вместе со всеми, обыгрывая рожденную спонтанно сцену с пеленанием.
Ящик завезли Сергею по дороге в консульство ФРГ. Наверх он пер его один. Первым делом Кузьмин позвонил председателю Комиссии, объяснил ситуацию. Председатель видел коллекцию Сергея и не раз, поэтому легко согласился на вариант: Кузьмин проделывает всю подготовительную работу и подает бумаги на подпись. Сами картины
Договорившись о встрече, Сергей тут же взялся за дело. Шесть работ Нарышкина. Три Ильина. И еще две фамилии, сумевшие прогреметь на западе. Портрет Вероники — его Вероники, он тоже решил взять с собой.
В комнате Кузьмин слышал шаги Леры. Она, походив немного, как ни в чем не бывало позвала его есть. Сергей отказался, и прогулки туда-сюда продолжились.
Делая фотографии картин (так называемая фотофиксация), Сергей поглядывал в угол, где стояли полотна, написанные лично им. Он даже подошел к ним, взял ближнее и стал рассматривать.
«Прихватить на пробу парочку?.. А зачем? Кому они там нужны!»
Вздохнув, Сергей поставил картину на место, красочным слоем к стене. Подумав, накрыл все мешковиной.
Покончив с коллекцией, Кузьмин, так и не снизойдя до стряпни Леры, отправился в театр.
9
Когда Оглоблин предрекал, что Сергей будет добираться до Берлина на автобусе, то имел в виду всю труппу, а не только рабочего сцены. Кузьмин, сразу забывший «страшное» предсказание, настраивался на самолет. И вдруг действительно — автобус! Это было неожиданно и… любопытно. До сих пор Сергей пересекал российскую границу только по воздуху.
Труппа, включая неартистов, почти не оставила в автобусе свободных мест. Поехали все, кого даже не предполагалось занимать в спектакле, который театр вез на фестиваль. И дело здесь было не в большом и добром сердце руководителя театра, главрежа и главного художника в одном лице — Даниила Оглоблина. «Пилигрим» спонсировал в оба конца по полной программе один немец — Гюнтер Рицке, бизнесмен, страстный любитель театра. Он был как раз в Питере, когда театр открылся. Пересмотрел все спектакли, пришел в восторг и на правах одного из учредителей пригласил оглоблинцев приехать летом на фестиваль за его счет.
— Он, что, этот Гюнтер, святой? — узнав всю подноготную в день подписания трудового договора с театром, спросил у Оглоблина Сергей.
— Если бы… Нормальный, жутко правильный капиталист. Положено сегодня давать на искусство, он и дает. Но скупо. Был бы святой, дал бы нам всем по миллиону или, на худой конец, отправил бы чартерным рейсом. Но у него, видишь ли, здесь свой бизнес — транспортные перевозки с автопарком. Ему дешевле отправить нас на собственном транспорте, да еще с проживанием в дешевых гостиницах. Но, как говорится: и за это спасибо.
— Откуда он на вас свалился?
— Я разве не говорил? А ведь не говорил! Его привела Вероника. Они были каким-то образом знакомы раньше. Так что не исключено, что работу ей предложил именно Гюнтер. Чувствуешь, как все поменялось? Считай, Вероника у нас в кармане.
«Жутко правильный» господин Рицке положил глаз не только на «Пилигрим». Еще один театр из Минска, где у Понтера тоже были экономические интересы, должен был присоединиться к ним по дороге.
Декорации, костюмы, реквизит, аппаратуру, которую Оглоблин использовал в постановке, вез небольшой
Бумаги на коллекцию, пролежавшие все это время в папке на ящике, Сергей вручил Оглоблину, как руководителю группы — она же труппа.
Леры в день отъезда дома не было. Она уехала к родителям накануне. А уезжая, поцеловала Кузьмина в щеку (против такого поцелуя он ничего не имел) и сказала:
— Встретимся в Берлине.
Сергей воспринял эти слова как желание Валерии досадить ему напоследок. А зря.
Маршрут движения колонны из двух, а после Минска четырех машин был оговорен заранее. По ходу движения были забронированы места в гостиницах, оплачено и проживание, и питание — спасибо Гюнтер! Туристическая поездка, да и только. Хорошо! Смотри себе в окно, а наскучит — беседуй с приятной соседкой.
Соседкой же Кузьмина была, конечно, Вероника. За неделю знакомства между ними сложились похожие на дружеские отношения. Вероника любила похохмить, обожала розыгрыши, хохотала над всеми анекдотами подряд, которые ей рассказывал Сергей. Она смотрела на него всегда с немаскируемым интересом зелеными с коричневыми крапинками глазами, в которых время от времени загорались яркие звездочки. Значение этих звездочек Кузьмин прекрасно понимал. Но что он мог поделать? Имя — это еще не человек. Он думал о Веронике. Но та Вероника, о которой он думал, была еще далеко.
Думать-то он думал, однако локоточек с подлокотника (их с этой Вероникой общего подлокотника) не убирал. И Вероника делала вид, что ничего такого особенного в том нет, что их обнаженные руки (он в серой с «лейблом» популярной спортивной фирмы футболке, она в красной с глубокими боковыми вырезами маечке, надетой на голое тело — жарко) похожи на руки сиамских близнецов — срослись.
До поры до времени Сергей придерживался нейтральных тем, но потом решил, что пора поговорить о Веронике — той.
— Разве вы были знакомы? — удивилась эта Вероника. — Странно. Она мне ничего не говорила.
— Не то чтобы знакомы… хотелось бы узнать о ней побольше.
— Вот так, значит, — улыбнулась Вероника. — Ну хорошо… Что я могу рассказать? Как актриса она — середнячок. Леди Макбет ей не сыграть. Хотя выстрелить один разок может. Она скорее актриса в жизни, чем на сцене. Что еще? Очень скрытная. Ничего о себе. Но прекрасный слушатель. Настоящий громоотвод. Вываливай на нее все свои несчастья, ни за что тебя не пошлет. Я это не раз замечала: после разговора с ней становится легче. За это одно ее все у нас любили.