Девушка у обочины
Шрифт:
Этот мужчина заставит меня выглядеть невероятно... во всяком случае, так утверждают Рошель и Сидни.
Я поворачиваюсь, принимаю разные позы, улыбаюсь, не улыбаюсь, делаю убийственный взгляд и взгляд таинственный. Потом переодеваюсь за ширмой с помощью двух девушек не старше восемнадцати лет и экстравагантного мужчины-гея с черными волосами, седеющими на висках. Затем снова позирую, улыбаюсь и весь процесс повторяется снова. Опять переодеваюсь, и все по новому кругу. Час, другой и еще час. Я занимаюсь этим с семи утра и с тех пор успела съесть три ложки салата «Цезарь» и выпить полбутылки воды, а
Судя по стойке с одеждой, у меня еще есть три или четыре наряда для съемок.
Я тихо вздыхаю и иду переодеваться еще раз.
Слышу, как звонит телефон Рошель, что происходит по крайней мере раз в каждые десять минут, и она утыкается в экран.
— Дез, мне нужно выйти и ответить. Ты будешь в порядке?
Поднимаю большой палец вверх, в то время как Марк стягивает с меня через голову майку, а затем набрасывает на плечи свитер с короткими рукавами на пуговицах. Я спускаю вниз джинсы и вышагиваю из них. В этот момент фотограф Людовик заходит за ширму. И изображает удивление, как будто он забыл, куда шел, но я вижу, как его оценивающие, голодные глаза обшаривают меня. Марк выгоняет его, и съемка возобновляется.
Наконец, после еще двух смен одежды я прошу перерыв.
Рошель отмахивается.
— Десять минут. Время Людовика ценится больше, чем твое, дорогая.
Да, но Людовик сидит и курит, пока я переодеваюсь и пока стилисты подправляют прическу и макияж. А я должна стоять здесь и делать, что говорят - ни присесть, ни поесть, ни попить, нет даже минутки отдышаться.
Быстро выхожу на улицу, прихватив прозрачную пластиковую коробку, в которой уже шесть часов киснет мой салат, и полупустую бутылку теплой воды. Это все, что у меня есть, пока не вернусь домой и не упаду в обморок от голода. Сажусь на перевернутый ящик из-под молока за углом и запихиваю салат в глотку.
Я чувствую его, прежде чем вижу.
— Ты здесь? Мне стало интересно, куда ты пошла.
Людовик.
Поднимаю на него глаза и натянуто улыбаюсь, надеясь, что тот уйдет.
Но он не уходит.
— Знаешь, ты красивая девушка. — Он приседает рядом со мной спиной к стене и закуривает сигарету. Его глаза смотрят искоса и блуждают по моему телу вверх и вниз. — С правильной помощью ты можешь добиться успеха, в противном случае, для тебя это будет невозможно.
Я игнорирую его и продолжаю есть безвкусный, несвежий, отвратительный салат.
— У меня съемки на пляже на следующей неделе. Во Флориде. Я говорил с Сидни об этом, и она устроила так, что ты тоже там будешь. Много прекрасных девушек, большой пляж. Думаю, мы хорошо проведем время. — Он снова пристально разглядывает меня. — Съемки в бикини. Ты... ты будешь самой сексуальной.
Я вынуждена прекратить есть и ответить.
— Съемки на пляже? Сидни не говорила мне об этом. Я не собираюсь сниматься на пляже.
Людовик ухмыляется, а его глаза останавливаются на моем декольте.
— Она просто еще не сказала тебе. — Он облизывает нижнюю губу и выбрасывает окурок. — Если ты нервничаешь, возможно, мы могли бы сделать... частную съемку. Да? — Фотограф с намеком улыбается.
Я борюсь против тошноты в желудке.
— Давайте просто закончим снимать. — Я встаю и двигаюсь в сторону двери.
Людовик оказывается передо мной
— Будь разумной, прекрасная Дез. Ты помогаешь мне, я помогаю тебе. — Он наклоняется, его губы прикасаются к моей шее. — Я могу помочь сделать тебе карьеру, понимаешь? Все, что тебе нужно сделать, это пойти со мной в бар, выпить и, может быть, попробовать немного десерта у меня в квартире позже. А?
Я отступаю, чтобы быть вне его досягаемости, резко выдергиваю руку и подавляю дрожь. Меня спасает от необходимости реагировать появление Рошель.
— Уже поздно, а у меня свидание. Давай, Дез. Не задерживай меня.
Я не спорю, боже, нет. Я благодарна ей за появление, и что-то подсказывает мне, что сделано это нарочно, судя по тому, как она носится между мной и Людовиком, ограждая меня.
— Вперед, Людо. Пойдем.
Мы заканчиваем съемки, и этот Людо держится поблизости, пока его помощники упаковывают инвентарь. Он смотрит на меня и даже подмигивает, когда думает, что никто не видит. Я быстро переодеваюсь обратно в свою одежду, а затем хватаю Рошель и тяну ее в сторону.
— Людовик, он…
— Знаю. Он делает так со всеми моделями. Людовик - противный старый бабник, вот и все.
Телефон Рошель выводит трели. Она достает его из сумочки и бросает на него быстрый взгляд.
— Он может создать мне проблемы за отказ от его предложения пойти с ним?
Рошель пожимает плечами.
— Проблемы? Нет, нет, если, конечно, ты не устроишь сцену или сделаешь какую-нибудь глупость, например, прямо оскорбишь его. Просто избегай его и не беспокойся об этом. — Она глядит на меня поверх телефона. — Хотя у него есть большое влияние. Он знает людей. Он может пристроить... если ты ему понравишься. Просто говорю.
— Рошель! Я не собираюсь…
— А я и не утверждаю, что ты это сделаешь, — прерывает она. — Я просто сообщаю о фактах. Твоя работа - быть моделью. Ты выполняешь ее. Что ты делаешь в свободное время - твое дело.
Я вздрагиваю и потираю шею, где его поганый рот прикоснулся ко мне.
— Людовик говорил что-то о съемках на пляже. — Я расслабляюсь и беру сумочку. — Ты знаешь что-нибудь об этом?
— Нет, давай попробую узнать. — Рошель печатает текстовое сообщение, ее пальцы двигаются так быстро, что это кажется невозможным. Слышу, как ее телефон вибрирует в руках несколькими секундами позднее, после чего она читает сообщение, затем смотрит на меня. — Он действительно будет снимать тебя на пляже на следующей неделе. Очень эксклюзивная группа, судя по тому, что рассказала мне Сид.
— Я не хочу...
Глаза Рошель стеганули по мне, твердые, как камень.
— Отвергай его предложения, избегай его приставаний, все что угодно. Меня это не волнует. Но ты не можешь отказаться от работы. Не тогда, когда это Людовик Перетти. — Она опускает телефон, показывая, насколько это серьезно. — Он противный, старый, похотливый засранец и попытается трахнуть тебя, если ты позволишь ему, но здесь он лучший фотограф.
— Хорошо, Рошель. Ладно. Я все поняла.
Она смягчается.