Девушка у обочины
Шрифт:
Я замечаю, что она снова перевела разговор обратно на меня.
— Хватит обо мне. Расскажи мне что-нибудь о себе.
Она немедленно закрывается. Пока задаю вопрос, она сидит лицом ко мне, ногой опираясь на мой стул, и потягивает свой напиток, кивая и посматривая на меня. Как только вопрос задан, она отворачивается, ставит ногу на подножку своего стула и наклоняет голову, смотря вниз на свой напиток.
— Нечего рассказывать.
Она поднимает плечо небольшим, пренебрежительным жестом.
— Выросла в пригороде за пределами Детройта. Ходила в школу Саутфил-Латруп. Только что окончила Университет Уэйна со степенью бакалавра в области социальной
Я вздыхаю.
— Дез. Это как... сокращенная версия краткого содержания. Ведь тебе есть, что еще рассказать мне.
Она пожимает плечами, качает головой и опустошает бокал.
— Не совсем. — Она поглядывает в окно. — Похоже, что дождь утих. Думаю, я пойду домой. Спасибо за ужин. И, знаешь, ты... преследуешь меня.
Прежде чем я могу осознать ее слова, она хлопает десятидолларовой купюрой о барную стойку и выходит через входную дверь, бегом поднимаясь обратно на холм. Я рычу от бессилия. Она – самый закрытый человек, которого я когда-либо встречал. Это смешно. Очевидно, ей есть что скрывать или есть что-то, о чем она на самом деле просто не хочет говорить.
Я оставляю стодолларовую купюру на барной стойке и смахиваю ее десятку в кошелек, а потом бегу под дождь за ней.
Она не сорвется с крючка так легко.
ГЛАВА 3
ДЕЗ
Я выбегаю из бара на мокрую от дождя улицу. Мне нужно убежать от него, необходимо скрыться от пронзительных глаз, от жара его тела, который, кажется, просто засасывает меня, притягивает к себе ближе. И кое-что еще: Адам просто... как магнит. Завораживает. Заставляет хотеть говорить с ним обо всем. Доверять ему.
Но... я не доверяю. Никому. Никогда. Даже Рут, которая многое знает обо мне и о моем прошлом. Мы обе прошли через воспитательную систему, поэтому она понимает меня и ни о чем лишнем не спрашивает. А сама я и не рассказываю. Мы все еще друзья, потому что позволяем прошлому остаться в прошлом; мы все забыли и двигаемся дальше, притворяясь, что ничего не произошло.
Я не могу доверять Адаму. Это будет верхом идиотизма. Он – известная кинозвезда, которая останется здесь только на выходные. Я никогда не увижу его снова, чтобы ни случилось. И уже не случится, теперь, когда я сбежала. У него были намерения. Когда кто-то, как он, проявляет интерес к незнакомой девушке, находясь на отдыхе в поездке, ему нужна только одна вещь. Я – определенно не тот тип девушки, что пойдет в номер отеля какой-то кинозвезды на одну ночь разврата. Нет, нет и нет. Это не для меня. По многим обстоятельствам, это просто не для меня. И ему не нужно знать никаких причин.
Хоть я и была мокрой, пройдя полквартала, то после вымокла окончательно. Дождь пропитывает водой каждый сантиметр. Обувь хлюпает при каждом шаге, волосы тяжелеют, отчего насквозь промокшая грива прилипает к спине, а джинсы – к ногам. Я медленно иду и пытаюсь убедить себя, что сделала правильный выбор, оставив Адама в «Мустанге».
Даже если и сделала... Чем больше он расспрашивал обо мне, тем больше чувствовала себя просто зажатой, закрытой. Это было несправедливо по отношению к нему, полагаю, поскольку он задавал вполне нормальные вопросы, но я лично просто не могу отвечать на такое. Как объяснить кому-то, кого вы только что встретили, что значит расти
Когда заворачиваю за угол и приближаюсь к общежитию, то слышу шаги по тротуару позади себя. Обернувшись, вижу его – огромного, мощного, мышца на мышце, но при этом быстрого и бесшумного. Его отчетливо освещают уличные фонари, когда он проходит через круг тусклого желтого света; прилипшая к торсу футболка теперь практически прозрачная. Я вижу каждый кубик его пресса, глубокие бороздки по бокам, массивные плиты грудных мышц... его плечи настолько широки, что он мог быть Атласом16, взвалившим на спину всю тяжесть мира. Его руки, почти такие же в обхвате, как и моя талия, близки к совершенству и тверды, как гранит. Он бежит за мной грациозным, легким шагом, что не соответствует его огромным размерам. Адам выглядит, как хищник, как лев, крадущийся сквозь тень; сплошные мышцы, изящество и мощь.
Я останавливаюсь и жду его, не обращая внимания на дождь. Я уже такая мокрая, что это теперь вряд ли имеет какое-либо значение.
Молния пронзает тьму – быстрая яркая вспышка, сопровождаемая таким сильным раскатом грома, отчего у меня трясутся поджилки и чуть ли не лопаются барабанные перепонки.
Я заставляю себя оставаться неподвижной, пока он приближается ко мне легкой походкой. Этот мужчина настолько огромен, что даже бросает в дрожь. Адам излучает силу, угрозу и уверенность, что заставляет кожу покрываться мурашками; он крадет дыхание и способность мыслить. Я – не такая девушка, и всегда была абсолютно равнодушна к парням.
Но Адам? Этот мужчина с головы до ног полон мужественности, грубой сексуальности и агрессивной красоты. И я просто не знаю, что делать.
Хочу отойти от него, отползти глубже в тень, замереть и надеяться, что он не увидит меня, как будто я – мышь, а он – игривый кот, который не прочь поохотиться и поиграть. Но я не такая. Никому не уступаю и не позволяю контролировать или помыкать собой. Я – самостоятельный человек, и меня никто не испугает.
Особенно кинозвезды, которые оказываются слишком великолепными им же под стать. Неважно, каким бы заинтересованным во мне он не оказался.
Так что я ожидаю, стоя на месте, когда он останавливается передо мной, только руку протяни; поднимаю голову, чтобы встретиться с ним взглядом, и еле-еле могу устоять от искушения ткнуть пальцами в кубики мышц живота. Дыхание застревает в горле, когда он стирает последние сантиметры между нами. Точеные, мужественные черты лица – все, что я вижу, когда его запах и тепло окутывают меня. Руки тотчас накрывают мои плечи; его ладони – шершавые, а руки – огрубелые, размером с тарелку, и, хотя они достаточно сильные, чтобы стереть камни в порошок, их прикосновения нежные, такие ласковые. Ладонью он скользит вверх по моей руке, пробегается по мокрому хлопку рубашки, ласково касаясь шеи, а большим пальцем водит по контуру уха. Наверняка, он может почувствовать биение пульса на шее. Другой рукой Адам перемещается на затылок и тянет меня вперед, и я, хоть убей, не могу вспомнить, почему сбежала от него; и несмотря на то, что слишком хорошо знаю, что именно он собирается сделать, я хочу этого, и не имею ни единого шанса остановить его.