Девушки и единорог
Шрифт:
Она слышала пронзительные крики ласточек, то и дело нырявших с высоты к макушкам деревьев и носившихся, едва не касаясь веток. Вдали, где-то за домом, со скрипом катилась тележка садовника с грузом морских водорослей, использовавшихся как удобрение. Она слышала биение своего сердца и бархатное шуршание лопаты, вонзающейся в жирную землю. Эти звуки были окружены стеной тишины, даже шум морских волн удалился осторожными шагами и затих. Тем не менее, Элен догадывалась, что ее окружает тайная жизнь, и это тяжелое медленное присутствие постепенно успокоило ее. Ей было жарко, но она чувствовала
Внезапно, в тот момент, когда она вонзала лопату в землю, послышались странные звуки, что-то вроде веселого позвякивания, одновременно совсем близкие и в то же время как будто приглушенные большим расстоянием. Она остановилась, и бренчанье затихло. Но стоило ей возобновить работу, как эти странные звуки послышались снова. Можно было подумать, что когда лопата входила в почву, кто-то под землей коварно постукивал по железу небольшим камешком, заставляя его звенеть. Каждый раз звуки были несколько иными, но всегда оставались дружелюбными и шутливыми. Наверное, это было послание существ, которых нельзя было увидеть или которые не хотели, чтобы их увидели. Существ, присутствующих в каждом растении, каждом камешке, каждом комке земли. Элен поняла, что они хотят общаться с ней. Остров хотел что-то рассказать ей.
Встревоженная, немного испуганная, но одновременно полная надежд, она спросила:
— Амбруаз? — и воткнула лопату в землю.
Опять послышались необычные звуки. Наверное, так могла бы смеяться птичка.
— Значит, ты их слышала! — сказала Эми, выслушав Элен.
— Кого «их»? — спросила Элен.
— Никто этого не знает, — пожала плечами Эми. — Вернее, у них столько имен, что лучше никак не называть их. Если произнести имя неправильно, это может рассердить их. Никогда нельзя быть уверенным.
На кухне все было как обычно. Медные кастрюли бросали солнечные блики на стены, рагу из ягненка, томившееся на огне, распространяло аромат, смешивавшийся с запахами ванили и гвоздики из духовки. Эми месила тесто из овсяной муки; оно должно было подниматься до завтрашнего утра.
— Но все-таки, что они хотели сказать мне? — нетерпеливо топнула ногой Элен.
— Это неизвестно, — сказала Эми. — Обычно, если они дают знать о себе, то в ближайшее время нужно ожидать больших перемен.
— Каких перемен? Хороших или плохих?
— Неизвестно, — ответила Эми. — Для них слова «плохое» и «хорошее» значат совсем не то, что для нас. Боже! Надеюсь, эта дурочка Брижит не оставила открытым окно в свою керосиновую берлогу. Они не любят этот запах, просто не переносят его. А ведь они обходят дом по ночам. Вечером надо будет поставить за дверью блюдечки с медом и молоком.
Рыжий кот, спавший на стуле, открыл глаза, услышав слово «молоко», но сразу же снова притворился спящим. Эми стряхнула с рук катышки теста и посмотрела на Элен.
— Я знаю, малышка, что тревожит тебя, — вздохнула она. — А их это может только рассмешить.
— Не понимаю, о чем ты, — смущенно буркнула Элен.
— Ты не зря покраснела, моя голубушка! — сказала Эми. — Но они только посмеиваются
— Ты всегда рассказываешь только печальные истории.
Элен топнула ногой в знак протеста и чтобы подтвердить свою веру в счастливый конец.
Дейрдра была самой прекрасной среди девушек Ольстера. Волосы ее были черными как ночь, а глаза — цвета барвинка. Кожа ее была белой, как молоко, и розовой, как утренняя заря. Когда она смеялась, то вокруг нее возникало столько радости, что все мужчины и женщины, услышавшие ее смех, оборачивались и смотрели на нее.
И она полюбила Найси, одного из трех племянников короля Конхобара, волосы которого были цвета золота, а глаза — цвета ореха. Он любил Дейрдру так же сильно, как она любила его. Но однажды король, который никогда не видел Дейрдру, повстречал ее и захотел взять в жены…
— Нет, нет! — крикнула Элен и опять топнула ногой. Она знала продолжение истории и не хотела в очередной раз слушать ее. Она повернулась и выбежала из кухни. Эми покачала головой и погладила рыжего кота, выпустившего от удовольствия когти. Она подумала: «Может быть, ты знаешь, кот, что делать в этом случае, как избавить девушку от мук любви? Боюсь, что никак…»
Элен не нужно было видеть Амбруаза, чтобы быть счастливой. Когда они втроем работали в библиотеке отца, она за своим небольшим столиком, а Амбруаз напротив сэра Джона, она почти никогда не поднимала на него взгляд, но все время чувствовала его присутствие, как чувствовала дневной свет. Ведь на свет не смотрят, в нем купаются.
Амбруаз был красивым и умным молодым человеком. Он был ученым. То, что он появился на острове и она увидела его, было чудом, на которое она не могла надеяться. Однажды вечером Элен по поручению отца показала ему остров. Он разговаривал с ней, задавал вопросы. Отвечая ему, она проявила всю живость ума, воспитанного сэром Джоном, хотя иногда эмоции заставляли ее сбиваться и замолкать. Эти удачные моменты не позволили ей выглядеть слишком умной в глазах Амбруаза.
Он с удовольствием обнаружил в ней ум, не интересующийся пустяками, а восхищение, с которым она смотрела на него, польстило ему. Она сильно отличалась от всех девушек на выданье, от которых он всегда отворачивался. Его пребывание на острове оказалось не только полезным, но и приятным.
Дейрдра и Найси бежали в Шотландию. Их сопровождали два брата Найси. Один из них был брюнетом, другой рыжим.
Гнев короля Конхобара был ужасен. Беглецов стали искать, и эти поиски продолжались много лет.
За Дейрдрой, ее мужем Найси и его братьями была устроена настоящая охота, словно за дикими зверями. Беглецам приходилось жить охотой и сбором диких фруктов. Они пили воду из ручьев и купались в них, счастливые, несмотря ни на что, своей любовью, дружбой и свободой.