Девушки начинают и выигрывают
Шрифт:
— Ну, так что случилось? — подбадриваю ее я.
— Я, значит, трахаю этого гарвардца.
— А еще погрубее нельзя? — спрашивает Бонни.
— Так во-о-от… — продолжает Вероника, не обращая на нее внимания. — Вчера вечером я встретила парня, которого приняла за Первый Сорт. Зовут его Зияд, — добавляет она.
— Зияд?
— Угу. Он просто случайно встретился мне в «Джоне Гарвардсе», ты же знаешь этот бар на Данчестер-стрит?
Протирая
— Ну да, вчера вечером я выпила там восьмую или девятую банку пива.
Неудивительно, что я внезапно ощущаю себя немного пьяной.
— Очень мило, — безо всякого интереса отзывается Вероника. — Так вот, я пыталась заказать выпить, а он стоял рядом и все это время пялился на мой вырез, — продолжает она.
— Какая прелесть.
— А потом поворачивается к бармену и говорит: «Налей этой леди все, что она пожелает, я плачу».
— А ты?
— Ну, я понятия не имела, что ему от меня было нужно, — невинно произносит Вероника.
— Понятия не имела, да?
— Ну, возможно, кое о чем я догадывалась, — уступает она. — Я решила проигнорировать его, взять выпивку и свалить. Не такой уж он и красавец.
— Ясно.
— И я придерживалась своего плана, пока он не сказал самую смешную вещь, которую я когда-либо слышала. Он просто посмотрел на меня и сказал: «Жирная пингвиниха».
— Это не смешно.
— Я спросила: «Что?» Он повторил. Тогда я спросила, что он имеет в виду.
— Так, — поддерживаю я, начинаю уставать от данной истории.
— А он и говорит: «Я просто хотел сказать что-то, что сломает лед».
Мы тупо смотрим на нее.
— Поняли? — возбужденно спрашивает она. — Жирная пингвиниха. Сломает лед.
Никто не смеется.
— Ты с ним переспала? — спрашиваю я.
— Мне это показалось забавным, — возмущенно заявляет Вероника.
Бонни громко фыркает:
— Ты спишь со всем, что забавно?
— А что в этом такого? — со злостью спрашивает Вероника. — По крайней мере я с парнем переспала, — говорит она и мерит Бонни взглядом.
— Так что тогда произошло? — снова вмешиваюсь я.
— В любом случае я решила сходить в туалет в «Джоне Гарвардсе» перед походом в следующее заведение. Зияд сказал, что проводит меня и подождет.
— Как это любезно с его стороны, — подбадриваю я Веронику. У меня закрадывается подозрение, что я знаю конец этой истории.
— Так вот, мы уже дошли до женского туалета, и только я собралась
— Прямо в баре? — в ужасе спрашивает Бонни.
— Круто, — признает Кара.
— Правда, да? — вздыхает Вероника.
— И что потом? — заинтригованная, спрашиваю я. Начало хорошее.
— Ну, совершенно ясно, что я потом сделала.
— И что же это?
— Трахнулась с ним в туалете.
Бонни давится апельсиновым соком. Глаза у нее лезут на лоб.
— Так почему теперь ты ненавидишь мужчин? — в растерянности интересуюсь я.
— Хуже мужика в постели у меня не было, — с каменным выражением лица отвечает Вероника.
— Ну, технически ты с ним не спала, — встревает Кара, — так как вы все же скорее стояли, чем лежали.
— Когда это я сказала? — язвительно парирует Вероника.
— Класс.
— Послушай, то же самое ты говорила про всех своих четырех последних парней, — замечаю я.
— Знаю, — соглашается она, — мужской пол обречен. В смысле, очень трудно найти человека. Правда. Давайте смотреть правде в глаза.
— Женщины сложнее мужчин, — медленно начинаю я.
— Мне плевать, кто сложнее; если он собирается устроить целое представление, покупая мне выпивку, а потом прижимая к стенке, он должен знать, что делает.
— Первый раз обычно всегда бывает неудачным, — говорю я.
— Если первый раз неудачный, зачем вообще нужен второй? — ядовито спрашивает Вероника.
Ответа у меня нет.
— И что ты сделала? — спрашивает Бонни, вид у нее, как у человека, только что увидевшего аварию на дороге. Ей хочется посмотреть, но она знает, что это неприлично.
— Изобразила оргазм.
Я в шоке таращу на Веронику глаза. У нее много чего чужого — ногти, сиськи, средства, — но фальсифицировать еще и оргазм? Это впервые.
— Знаю, — говорит Вероника, встретившись со мной взглядом, — я тоже не могла этому поверить, но взяла и сделала. Я как будто потеряла контроль над своим телом.
— Ты? — потрясена я. — Ты же королева без фальши. Настоящая стерва. Честная девушка.
— Знаю! — восклицает она. — Но мне так все надоело. Я так разозлилась, что просто не могла больше это терпеть. Да и его мне стало жалко. Он так трудился, с такой смешной надеждой на лице, что я взяла — и изобразила.