Девяносто девять бед и майор для круглого счета
Шрифт:
Мадам без возраста застыла в красивой позе с вознесённой к небу кистью. Почитатели жидкими хлопками выразили согласие, и я тоже присоединился к ним в целях конспирации.
— Мирослава не боится экспериментов со словом, ритмом и рифмой. Вот, например, из её произведения «Дарите женщинам цветы». — Тут конферансье, или кто она ещё такая, сделала паузу, а затем продолжила с подвыванием:
' Что подарить тебе, скажи,
В праздник твой
Мужеский
Смотрю
Не зная, что тебе купить.
Я подарю тебе трусы
С красными
Перцами.
Не рви мне уши килогерцами.
Я намекала не на них.
Я подарю тебе баян.
Рви его
С радостью,
Все знают: он козе без надобности.
А про козлов народ молчит'.
Я уже хотел спросить у Ксении, при чём здесь женщины и цветы, как брюнет с заднего ряда поднял голову и сонно произнёс:
— Дарите мужикам коньяк, не ошибётися никак!
— Интересное решение, коллега! — с ревностью в голосе заметила Мирослава, поднимаясь со своего кресла на воображаемой сцене.
— Ну что вы, — стряхнув сонливость, брюнет расправил плечи. — Какой я коллега! Так, скромный почитатель!
— Возможно, вы хотите прочесть нам что-нибудь любимое из творчества Мирославы? — Теперь ревнивые нотки послышались в голосе ведущей вечера.
Как парень выкрутился из ситуации, я пропустил, потому что вдруг заметил, как напряглась Ксения.
— Что случилось? — спросил я почти беззвучно у самого её уха.
— Она здесь, — так же беззвучно ответила Ксюша. — Эта, которая…
Я только потянулся, чтобы оглядеться, но спутница дёрнула меня за рукав:
— С ума сошёл! — зашипела она. — Через камеру в телефон смотри.
М-да. Не я один болею детективами-одиночками.
И не в самой тяжёлой форме.
Но телефон всё же достал. И камеру включил, и медленно оглядел под рукой пространство за спиной, чувствуя себя ещё более тупым идиотом, хотя, казалось бы, куда ещё тупее.
…Но Ксения была права.
Она пришла.
Девушка, которая почти бесшумно присоединилась к присутствующим, была похожа на аватарку из мессенджера почти как сама Ксения. Если с одной стороны поставить Беззлунную, с другой — новую гостью вечера, то аватарка находилась бы где-то посередине. Лже-Ксюша была ярко накрашена, а рыжие волосы прятались под шляпкой. Мошенница встревоженно водила взглядом по рядам.
Вот тут я пролетел!
Если остальные присутствующие на вечере — завсегдатаи, а из неофитов — только мы, то преступница
Очень неуместные сейчас.
Я активировал телефон и почти вслепую напечатал сообщение.
За спиной пиликнул сотовый, подтверждая, кто есть кто. Потом мошенница поднялась и направилась к выходу.
— Что ты написал? — Ксюша прижалась ко мне, будто в порыве нежности.
— Что не могу сегодня появиться из-за форс-мажора. Слежу за супругом. Нам нужно выйти следом за ней, — проговорил я на грани слышимости.
— Согласна. Но ты первый!
Конечно, я — мужчина и должен принять огонь на себя.
Но всё дело в том, что Ксюша бы сто процентов его не вызвала!
А если бы и вызвала, то не такой!
Однако рассуждать времени не было. Подозревая могла скрыться.
Я поднялся.
— Но разве… — жалобно обратилась ко мне Мирослава, которая ровно в этот момент вещала миру очередной образец своего творчества.
В её голосе слышался приближающийся ливень из слёз.
— К огромному сожалению, работа! — Я тоскливо развёл руками.
Работа — это стопроцентное алиби.
И двинувшаяся за мной Ксения почему-то вопросов не вызвала, хотя работой оправдаться не могла.
Мы спешили как на пожар. Дверь на улицу распахнулась почти бесшумно. И главное — вовремя. Я успел заметить, как закрывающейся двери Ксюшиного подъезда мелькнула длинная юбка злоумышленницы.
26. Ксения
Если бы не приглашение на вечер Мирославы, у меня даже мысли бы не возникло, что чушь на сайте ведьмы Ксении мог написать кто-то из Иных. Однако факты — упрямая вещь. По степени упрямства они могли сравниться разве что с нежеланием майора Полухина признавать, что в мире существует магия. Пришлось смириться с тем, что афёру затеял кто-то из своих.
Но чтобы прямо соседи!
Я не была уверена до конца — имитация внешности благодаря косметике была очень искусной. Однако отдельные кусочки паззла складывались в единую картину, и меня просто подбрасывало от негодования. Ну блин!.. Ну если я права!.. Кое-кто полетит во все стороны, как лохмотья грелки над Парижем!
И Инквизиция меня оправдает!
Полыхая праведным гневом, я влетела в подъезд следом за Степаном. Точнее, прямиком в него. Майор замер на входе, с заговорщицким видом прижав палец к губам.
Я кивнула.
Конспирация.
Тихонечко прикрыла дверь, и только мы начали свой бесшумное преследование, как сверху послышались чьи-то торопливые шаги.
— Карабас скрипучий! — доносился бубнёж Григория Петровича. — Что ему в гробу, для, не лежится?! Чтоб он тлен свой в осиное дупло засунул и дважды постучал, дятел притиснутый!
Он шоркал ботинками по лестнице, прижимая к боку что-то, завёрнутое в тряпицу. Взгляд лепрекона был прикован к полу. Внимание — к собственным переживаниям. Поэтому встреча с нами стала для него полной неожиданностью. Свёрток незаметно перетёк за спину, будто там и был.