Девяносто третий год
Шрифт:
Отдав распоряжения, маркиз зашагал к баррикаде. С появлением командира все преобразилось. Баррикада была не приспособлена для артиллерийского огня, там могло поместиться только две пушки; маркиз велел поставить рядом два шестнадцатифунтовых орудия, для которых тут же устроили амбразуру. Маркиз пригнулся к пушке, стараясь разглядеть вражескую батарею, и вдруг заметил Говэна.
– - Это он!
– - воскликнул маркиз.
И, не торопясь, он взял банник, сам забил снаряд, навел пушку и выстрелил.
Трижды целился он в Говэна и все три раза промахнулся. Последним выстрелом ему удалось сбить
– - Какая досада, -- буркнул он.
– - Возьми я чуть ниже, ему снесло бы голову.
Вдруг факел на вражеской батарее потух, и маркиз уже не мог ничего разглядеть в сгустившемся мраке.
– - Ну, погоди!
– - проворчал он.
И, обернувшись к своим пушкарям-крестьянам, скомандовал:
– - Картечь!
Говэн в свою очередь тоже был озабочен. Положение осложнилось. Бой вступил в новую стадию. Теперь баррикада бьет из орудий. Кто знает, не перейдет ли враг от обороны к наступлению? Против него, за вычетом убитых и бежавших с поля битвы, было не меньше пяти тысяч человек, а в его распоряжении осталось всего тысяча двести солдат. Что станется с республиканцами, если враг заметит, как ничтожно их число? Тогда роли могут перемениться. Из атакующего республиканский отряд превратится в атакуемого. Если вандейцы предпримут вылазку, тогда всему конец.
Что же делать? Нечего и думать штурмовать баррикаду в лоб; идти на приступ было химерой -- тысяча двести человек не могут выбить из укрепления пять тысяч. Штурм -- бессмыслица, промедление -- гибель. Необходимо принять решение. Но какое?
Говэн был уроженцем Бретани и не раз заглядывал в Доль. Он знал, что к старому рынку, где засели вандейцы, примыкает целый лабиринт узеньких кривых уличек.
Он обернулся к своему помощнику, доблестному капитану Гешану, который впоследствии прославился тем, что очистил от мятежников Консизский лес, где родился Жан Шуан, преградил вандейцам дорогу к Шэнскому озеру и тем самым спас от падения Бурнеф.
– - Гешан, передаю вам командование боем, -- сказал он.
– - Ведите все время огонь. Разбейте баррикаду пушечными выстрелами, отвлеките всю эту банду.
– - Понимаю, -- ответил Гешан.
– - Весь отряд собрать, ружья зарядить, подготовиться к атаке.
И, пригнувшись к уху Гешана, он шепнул ему несколько слов.
– - Решено, -- ответил Гешан.
Говэн продолжал:
– - Все наши барабанщики живы?
– - Все.
– - У нас их девять человек. Оставьте себе двоих, а семеро пойдут со мной.
Семеро барабанщиков молча подошли и выстроились перед Говэном.
Тогда Говэн прокричал громовым голосом:
– - Батальон Красный Колпак, за мной!
Одиннадцать человек под началом сержанта выступили из рядов.
– - Я вызывал весь батальон, -- сказал Говэн.
– - Батальон в полном составе, -- ответил сержант.
– - Как! Вас всего двенадцать человек?
– - Осталось двенадцать.
– - Пусть будет так, -- сказал Говэн.
Сержант, выступивший вперед, был славный и храбрый вояка Радуб, тот самый Радуб, который от имени батальона усыновил троих ребятишек, найденных в Содрейском лесу.
Добрая половина батальона, если читатель помнит, была перебита на ферме "Соломинка", но Радуб по счастливой случайности уцелел.
Неподалеку
– - Пусть ваши люди наделают соломенных жгутов, велите обмотать ружья, чтобы ни одно не звякнуло на ходу.
Через минуту приказ был выполнен в полном молчании и в полной темноте.
– - Готово, -- доложил сержант.
– - Солдаты, сапоги снять, -- скомандовал Говэн.
– - Нет у нас сапог, -- ответил сержант.
Вместе с семью барабанщиками составился отряд из девятнадцати человек. Говэн был двадцатым.
– - В колонну по одному стройсь!
– - скомандовал он.
– - За мной! Барабанщики, вперед, весь батальон за ними. Сержант, командование поручаю вам.
Он пошел в голове колонны, и, пока орудия били с обеих сторон, двадцать человек, скользя как тени, углубились в пустынные улички.
Некоторое время они шли, держась у стен. Городок, казалось, вымер; жители забились в погреба. Все двери на запоре, на всех окнах -- ставни. Нигде ни огонька.
Вокруг была тишина и тем сильнее доносился грохот с главной улицы; орудийный бой продолжался, батарея республиканцев и баррикада роялистов яростно осыпали друг друга картечью.
Минут двадцать Говэн уверенно вел свой отряд в темноте по кривым переходам и, наконец, вышел на главную улицу, позади рынка.
Позицию вандейцев обошли. По ту сторону рынка не было никаких укреплений; вследствие неисправимой беспечности строителей баррикад рынок с тыла оставался открытым и незащищенным, поэтому не составляло труда войти под каменные своды, куда свезли несколько повозок с войсковым имуществом и в полной упряжке. Теперь Говэну и его двенадцати бойцам противостояло пять тысяч вандейцев, но с тыла.
Говэн шопотом отдал сержанту приказ; солдаты размотали солому, накрученную вокруг ружей; двенадцать гренадеров построились за углом улички в полном боевом порядке, и семь барабанщиков, подняв палочки, ждали только команды.
Орудийные выстрелы следовали один за другим через известные промежутки. Воспользовавшись минутой затишья между двумя залпами, Говэн вдруг выхватил шпагу и голосом, прозвучавшим в тишине как пронзительный призыв трубы, прокричал:
– - Двести человек вправо, двести влево, остальные вперед!
Грянул залп из двенадцати ружей, семь барабанщиков забили "в атаку".
А Говэн бросил грозный клич синих:
– - В штыки! За мной!
Началось нечто неслыханное.
Вандейское воинство вообразило, что его обошли и что с тыла подступают целые полчища врага. В ту же самую минуту, услышав барабанный бой, республиканский отряд под командованием Гешана, занимавший верхнюю часть улицы, двинулся вперед, -- оставшиеся при нем барабанщики тоже забили "в атаку", -- и быстрым шагом приблизился к баррикаде; вандейцы очутились между двух огней; паника склонна все преувеличивать: в момент паники ружейный выстрел кажется орудийным залпом, крик -- загробным гласом, лай собаки -львиным рыком. Добавим, что страх вообще охватывает крестьян с такой же быстротой, как пламя -- стог соломы, и с такой же быстротой, с какою от горящего стога пламя перекидывается на ближайшие предметы, крестьянин в страхе кидается в бегство. Бегство вандейцев было поистине паническим.