Девяностые. Том первый
Шрифт:
Кажется, я облазал весь универ. Побывал в самых отдалённых местах, в которые не ступала нога студента. Поездил верхом на корове (фото неуверенно мнущегося перед коровой студента, боящегося её рогов, сделанное из-за этих самых рогов). Лазал под лошадью (фото нарядной и накрашенной студентки, запихивающей по плечо руку лошади в это самое). Убегал от собак (не надо было лезть на псарню, не надо… но фотка девчонки, пытающейся отнять у дворняги колбасу того стоила). Три часа сидел в засаде в кустах напротив главного входа, (фото ректора в развевающемся от ветра плаще стоило того, чтобы промокнуть под моросящим дождём). Прикидывался ассасином (обвязка, страховка, и, тихо бормоча «не кочегары
И ещё куча всякого-разного, за что меня полюбили одни и возненавидели другие. Да, тяжело быть фотокором в нашем суровом мире. А детсадовцем-фотокором быть вдвойне тяжело. Каждый взрослый норовил пошпынять такого мелкого меня. Если бы поймал. Впрочем, даже если да, то у меня всё равно была индульгенция в виде секретаря ректора. Пару раз даже пришлось посылать особо ретивых взрослых к ней за разъяснениями политики партии. Впрочем, их офигевание я тоже использовал для получения интересных кадров.
К двадцать первому числу работа была закончена. Альбомы распечатаны и собраны как я люблю – на больших кольцах. Негативы расфасованы по специальным папочкам и пронумерованы в соответствии с альбомами. Большие отпечатки, спасибо ассистенту-надсмотрщику, отпечатаны и развешаны по избранным местам. Некоторые – по весьма неочевидным – мало кто из мужиков догадается искать фото в женском преподавательском туалете, например.
В процессе приёма «объекта искусства» ректор даже позволил себе несколько раз публично рассмеяться, что для человека его статуса равнозначно безудержному веселью. Особенно его порадовала как раз та самая накрашенная фифа с рукой в этом самом. Вот уж простой у людей юмор, да. Меня, например, больше позабавила картина «дойки» аспирантом коня. Кстати, именно она висит в женском туалете. Надеюсь, когда ректор о ней узнает, я буду уже на другом конце страны – не уверен, что такое современное искусство способны оценить люди советской закалки.
Впрочем пусть. Главное, что заказчик доволен, запрашиваемые книги я получил, да и в свой альбом несколько фоток отпечатал. Ну и в архив, само собой. «Конскую дойку» я, пожалуй, пока не буду никому показывать, пускай попылится лет десять-пятнадцать…
Получив вожделенные книги, со всеми раскланялся и отправился домой… на Камчатку. Даже за книгами, привезёнными сюда с полуострова, не стал заезжать – уж больно много набрал в универе. Это со стороны кажется, что двенадцать томов – смешной вес. Для взрослого – да. Для почти пятилетнего ребёнка же это тяжкий груз. И нет, я вовсе не боюсь, что ректор, узнав про отпечаток в женском туалете, поймает меня за ухо и несколько часов посвятит читанию нотаций шкодливому фотохудожнику, нет-нет. Поэтому, выйдя из дверей университета, принял решение отправиться в аэропорт, дабы разузнать про рейсы на Москву. Тащиться через всю столицу с ЖэДэ-вокзала на самолёт с такой ношей мне не улыбалось от слова совсем.
Добравшись до пункта назначения на автобусе, издали увидел идущую к самолёту толпу пассажиров. Выяснив, что борт совершенно случайно летит в Москву, просто воспользовался случаем и, влившись в толпу детей нескольких цыганских семейств, просочился через контроль незамеченным. С ними в итоге и провёл весь полёт, расспрашивая их о жизни и делясь байками о своей.
В Шереметьево посадочный контроль был уже серьёзнее, но я же опытный, так что, уловив нужный момент, присоединился к группе взрослых с детьми, следовавших на трансферт, труда не составило. Десять минут ходьбы с уверенным видом, и вот я уже в зале ожидания. Удобно, что на Камчатку отсюда летают. Ползти в Домодедово было бы весьма долго и неудобно – электричка, метро,
Осталось дождаться рейса (всего-то каких-то три с половиной часа) и проникнуть на борт лайнера. Но это уже проще – посадочные детям до семи лет пока не выдают, и, соответственно, если я всё сделаю правильно, на меня внимания никто не обратит. Ну там пристроюсь к группе детей, или к невнимательным взрослым. А, да, ещё надо бы раздобыть перекусить, а то вечер уже, а я последний раз ел ещё в Воронеже. Кажется, это были бутерброды с кофе вместо обеда – вот совершенно не было времени отвлекаться от развешивания шедевров…
С рейсом мне повезло. Во-первых – со временем отправления. Ночная смена ещё не заступила, а дневная устала, и выполняла работу уже спустя рукава. На меня даже не взглянули. Даже взглядом не мазнули. Ну разве что так, самым краешком. Во-вторых, самолёт оказался заполнен лишь на треть, так что прятаться между рядами не пришлось, и я спокойно разместился с фотоаппаратом у иллюминатора. В-третьих – рейс ночной, и большую часть полёта на борту все пассажиры спали. Так что стюардессы не удивлялись одиноко читающему книжку ребёнку, отбившемуся от взрослых. Разве что поглядывали, чтоб не бедокурил, да посмеивались всякий раз, когда я пытался выциганить у них чашечку кофе. Жадины. Ну ладно, не жадины – дали двойную порцию курочки с рисом. И дополнительный кексик. В ответ на такую щедрость потратил последнюю катушку плёнки на стюардесс и договорился оставить фотографии в аэропорту, как отпечатаю.
К завтраку добрался до дома, чем сильно удивил родных. Пришлось выдержать лёгкую головомойку от бабушки под молчаливое одобрение моих действий дедом. Когда страсти улеглись, выдал им пачку фотографий из Воронежа и отправился есть и спать. Пятнадцатичасовое путешествие не оставило сил моему детскому организму. Нужно отдохнуть и набраться энергии перед завтрашним днём, ибо, пока родители не вернулись, в садик я могу не ходить. А, значит, у меня будет куча времени на наши с дедом дела, что – вот прям чую – требуют моего пристального внимания…
Глава 6. Автоколонна
– А почему у дяди Миши нет машины? – Задал я вопрос деду, когда мы дошли до подъезда и он присел на лавочку. Одно из моих любимых мест в городе, эта вот лавочка. Дом наш стоит на склоне сопки, парадная выходит на сторону бухты. Причём вход в подъезд расположен на высоте пяти метров от парковки. Вниз ведёт лестница, слева от которой, если смотреть от дома, наличествует два огромных балкона на разных уровнях. В прошлой юности я мечтал тут кафешку организовать, очень уж живописное место.
– Странный вопрос. – Хмыкнул дед. – Где ему её взять? Да и зачем? Он же и так за рулём работает.
– А если у него будет своя… – Подойдя к ограждению балкона, я залез ногами на нижнюю перекладину, сложил руки перед собой на перила и облокотился на них. Да, вид на порт, бухту и вулканы на той стороне отсюда просто замечательный. Однозначно, надо подумать на счёт кафе тут. Потом когда-нибудь. – Разве это не будет выгоднее?
– Своя грузовая машина? Она требует весьма дорогостоящего обслуживания. И крутиться самому очень непросто, знаешь ли.