Девять дней до конца света

Кузьминов Евгений Владимирович

– Да пошел ты...
– наконец не выдерживаю я, не зная, что ему еще можно сказать этому ушлому черту в свое оправдание...

И что самое печальное, это то, что этот наглый черт, если не во всем, то во многом прав, я мог бы жить совершенно по-другому. И предложения зарабатывать на жизнь военным ремеслом мне не раз уже поступали. И не только в лихие 90-е годы. Я надолго замолкаю, вспоминая минувшее время, и из задумчивости меня выводит Тимошка, мой юный, рогатый друг. Он начинает подпрыгивать и корчить презабавнейшие рожицы. Это хорошо. Если Тимошка заметно повеселел, значит, болезнь решила немного отступить и приступ должен скоро закончиться. Вот Тимоха на прощанье мне машет хвостом и растворяется в ночной тьме. Я встаю с влажной от пота

постели и иду на кухню, чтобы заварить кофе и выкурить сигарету. Выпив кофе и закурив, я сижу на табурете и смотрю в окно на спящий город. Спать я больше не хочу, да и уснуть мне все равно уже не удастся. Я смотрю на свои трясущиеся руки и решаю, что на работу я сегодня тоже, пожалуй, не пойду. Надо бы, конечно, сходить днем на прием к врачу, но желания, почему-то, нет никакого. Не хочется на заданные с умным видом глупые вопросы, давать не менее глупые ответы. Да к тому же, я точно знаю, что синдром Чарльза Бонне современная медицина лечить пока еще не может. Поэтому я сейчас покурю, а потом схожу в ночной магазин за бутылочкой. Или двумя. Что бы два раза не ходить. И буду коротать время, и бороться со своим недугом сугубо народными, проверенными временем, средствами. А если и это не поможет, то тогда уже, пожалуй, можно и к доброму доктору пойти, хуже, наверное, все равно уже не будет.

2.

– Сестра Изольда, принесите еще свечей, сегодня у нас торжественный день.

Брат Аскольд, магистр ордена "Ангелы тьмы", был облачен в черный балахон с капюшоном, в руке он держал четки из черных, отполированных до блеска черепов. Женщина, которую магистр назвал сестрой Изольдой, в таком же черном балахоне, как у него, принесла свечей и стала их зажигать. Мрачное подземелье, осветилось трепетным светом стеариновых свечей и по сводам из красного кирпича заплясали причудливые тени. Когда все принесенные сестрой Изольдой свечи были зажжены, стало можно разглядеть нарисованную на полу большую пентаграмму, вокруг которой стояло около десятка человек в черных балахонах с капюшонами. Это были адепты организации, члены совета ордена "Ангелы тьмы". В центре пентаграммы располагался круглый столик черного дерева на гнутых ножках. На столике, кроме красных горящих свечей, стояли несколько серебряных бокалов, пять бутылок водки и желтый человеческий череп. Невдалеке от столика, за спинами членов ордена, находился массивный черный деревянный крест в виде буквы "Х". Некоторое время стояла тишина, нарушаемая потрескиванием горящих свечей, затем к столику, тихо подошел брат Аскольд, за ним тенью - его помощник и неофит, брат Герман. Выдержав длинную театральную паузу, брат Аскольд поднял склоненную голову и торжественно произнес:

– Братья и сестры, мы собрались здесь сегодня для того, чтобы дать отсчет начала сотворения нового мира. Наконец пришел тот час, когда мы можем сказать, что старый мировой порядок скоро рухнет и на его смену придет новый, истинный мировой порядок. Но для того чтобы настала новая эра всеобщего благоденствия, мы должны сделать так, чтобы старый прогнивший мир, с его ложной верой рухнул, и на его руинах, как феникс из пепла, возродилась новая, истинная вера. Вот тогда и явится наш Повелитель, Князь Тьмы, Пророк истинной и единственной веры.

Брат Аскольд посмотрел поверх голов адептов ордена, стоявших вокруг пентаграммы, как будто хотел уже сейчас узреть образ своего Господина. Снова воцарилась тишина, которую нарушил мужчина в черном балахоне, стоявший в круге единоверцев:

– Брат Аскольд, а что же мы можем для этого сделать?

Головы сектантов, присутствующих на тайном сборище, повернулись к говорившему. Это был мужчина лет сорока, вполне интеллигентного вида, с небольшой рыжеватой бородкой и в дорогих очках. Магистр медленно, всем телом повернулся к задавшему вопрос члену ордена. Несколько томительных секунд он молчал, разглядывая собеседника, а затем, нахмурившись, сказал:

– Брат Эдгар, вы неверно ставите

вопрос. Вы должны были спросить: не что мы можем сделать, а что мы, наконец, должны сделать для того чтобы наш Повелитель стал Властелином этого мира? Вы, я надеюсь, поняли свою ошибку?

Голос брата Аскольда был тих и невыразителен, но от него у присутствующих на тайном сборище адептов, по телу побежали мурашки.

– Да-да, я понял, - дрожащим голосом ответил брат Эдгар, - я все понял...

– Очень хорошо, - также тихо проговорил магистр, а затем, уже громче, обратился к присутствующим:

– Итак, брат Эдгар, задал очень нужный и своевременный вопрос. Что мы должны сделать, чтобы наш Повелитель стал Властелином мира?

Ответа он не дождался. Члены ордена почтительно и молча смотрели на своего грозного магистра.

– Если нет возражений, я сам отвечу на этот вопрос, - сказал брат Аскольд.

Возражений от присутствующих адептов не последовало.

Магистр расправил плечи и громким голосом, в котором зазвенел металл, произнес:

– Мы должны принести жертву! Сакральную жертву! Но это будет не петух и не кошка, это будет - человек! И не просто человек, а человек, от смерти которого содрогнется и рухнет этот несовершенный и грешный мир!

Произнеся этот монолог, брат Аскольд замолк, склонив голову. Вновь воцарилась гнетущая тишина, которую нарушил неуверенный женский голос:

– Брат Аскольд, можно мне задать вопрос?

Магистр поднял голову и взглянул на стоявшую перед ним женщину в балахоне:

– Безусловно, сестра Аглая, тем более что вы его уже задали.

– Но я...
– начала было женщина, но тут брат Аскольд поднял руку, пресекая разговор.

– Можете не продолжать, сестра Аглая, - сказал магистр, - вы, вероятно, хотели спросить, что же это за человек, из-за смерти которого должен рухнуть этот лживый мир?

Сестра Аглая лишь робко кивнула, не рискнув что-либо ответить.

– Должен признать, что я не знаю что это за человек, - вздохнув, сказал брат Аскольд, - поэтому я и созвал вас на этот совет. От нас требуется узнать имя этого человека и поскольку он добровольно принести себя в жертву, как я думаю, не согласится, мы должны его тайно или явно похитить. Я слушаю ваши предложения.

– Я думаю, это должен быть очень публичный человек, - уверенно сказал мужчина в балахоне, стоявший рядом с сестрой Аглаей, - например известный политик.

– Мне так не кажется, брат Эдуард, - ответил магистр, - не забывайте, что жертва должна быть невинной и безгрешной. А где вы видели безгрешных политиков? Политика - это очень грязный бизнес. Пожалуй, самый крутой и самый грязный бизнес из всех ныне существующих. Нам это не подходит.

– А может быть, этой жертвой должен стать сам президент?
– задыхаясь от своей смелости, спросила женщина, стоявшая рядом с братом Эдуардом.

Магистр с интересом взглянул на нее.

– Сестра Аделина, а чем, собственно, президент отличается от обычного политика? Ничем. Абсолютно. Лишь только размером своего капитала.

Женщина, к которой обратился брат Аскольд, ничего не ответив, промолчала.

– Есть еще какие-то предложения?
– оглядел магистр присутствующих.

Предложений у присутствующих единоверцев больше, похоже, не было.

– Я уже предвидел, что мы ничего не решим, - сказал брат Аскольд, - и поэтому я вызвал из незалежной, от наших братьев по вере, человека, который нам поможет, я надеюсь, в наших поисках. Вы, наверное, о нем уже слышали, это сестра Оксана. Она уже предсказала много важных событий в той же незалежной, которые впоследствии произошли. Скажу больше, она уже здесь, с нами, но есть небольшая проблема. Для того чтобы предсказания сестры Оксаны были достаточно точными, ей требуется весьма своеобразный, я бы даже сказал, специфический коктейль из алкоголя, кокаина и свежей человеческой крови. В определенной пропорции. С двумя первыми компонентами проблем нет, а вот над третьим мы сейчас работаем, и когда он у нас появится...