Девять драконов
Шрифт:
— Нет, не знает. И я благодарен, что ты оставила все как есть. Ни к чему причинять ненужную боль.
— А как у тебя с прикрытием?
— Что?
— Что подумают все: почему она на борту? Что подумает мама?
— То, что есть на самом деле. Вивиан Ло — ценный служащий в моем штате. Я полагаюсь на нее в переговорах и на ее чертовски хорошие советы — как держать в руках китайцев, как с ними общаться.
— Питер знает китайский.
Питер Макинтош жил в Китае — сначала, когда был студентом, потом — учителем.
— Твой брат белый.
— А Хьюго знает?
— Конечно, нет.
— Что ты хочешь этим сказать: «конечно, нет»? Хьюго твой наследник и последователь. Новый будущий тайпан.
— Он узнает тогда, когда и если ему будет нужно знать, — и не раньше. Я не хочу, чтобы мои дети выбирали между мной и их матерью. Только ты знаешь, и то потому, что так умна.
— Женщины наблюдательны, папочка. У них есть глаза.
— Женщины, черт побери! Я научил тебя наблюдать. Как и многим другим вещам.
— Встречному огню?
— И этому тоже.
— Ах, папа, как ты мог?
Что-то в неожиданной свирепой улыбке Дункана Макинтоша сказало Викки, что он просил прощения.
— Лучше спроси, как бы я не мог, и прежде чем ты это сделаешь, ваше высочество, не забудь, что ты не имеешь права судить.
Викки отскочила, словно он дал ей пощечину. Она думала, что ей удалось загнать разъедающую боль и чувство вины, мучившие ее из-за неудачного замужества и недавнего разрыва со своим парнем, в самый далекий и темный уголок памяти, но отец опять сделал ей больно несколькими намеренно выбранными словами.
— Папа, как ты можешь сравнивать мой развод десять лет назад с тем, что ты делаешь с моей мамой? Джефф был несчастным парнем, за которого я вышла замуж потому, что ты настоял на этом. И я знаю, почему. У его отца был универмаг, который тебе очень понравился. Я была слишком молодой или глупой, настолько глупой, что ты мог манипулировать мной.
— Твоя мать мне сказала, что ты порвала с Родом Дуайером. Сколько протянулось с этим, три года?
— Прекрати! — вспылила Викки. — Все так вышло потому, что я пыталась спасти твой проклятый отель.
— Джефф баловался наркотиками. Род, как мне показалось, пил. С тобой, наверное, забавно жить, как со мной.
Дункан Макинтош усмехнулся — неожиданная вспышка ослепительно-белых зубов и пронзительно-ярких глаз, — китайцы, всегда находившие меткое слово, прозвали его Драконьим Лицом. На какую-то долю секунды сокрушающая атака его выверенного шарма обезоружила Викки.
— Ох, папочка, зачем ты это делаешь?
— Я снова живой, — ответил он просто.
Ее сочувствие испарилось быстрее, чем его усмешка. И она снова ощутила боль и страх: как эта интрижка отразится на ее матери?
— Ты можешь еще что-нибудь сказать, кроме того, что думаешь только о себе?
— Нет.
— Думаю, то, что ты ломаешь жизнь моей матери, заслуживает объяснения подлиннее.
— Его нет. И
— М-м, понимаю, ты уже хорошо знаком с «девушками моих лет». В сущности, она выглядит моложе меня.
— Она твоя ровесница. Вы обе — дети года Дракона.
1964 год был годом Дракона — по китайским понятиям, в этот год здорово родиться.
— Любовница-дракониха для Драконьего Лица? — скорбно улыбнулась Викки.
— С ней легче поладить, чем с Драконьей Дочкой.
— О-о, в этом-то я не сомневаюсь. И к тому же такая соблазнительная. Такая сдержанная и себе на уме. И так любит его «оттачивать».
— Не надо, — он оборвал ее с настоящей угрозой в голосе. — Не суди, пока не узнаешь.
Викки в упор посмотрела на него:
— А что, предполагается, что я должна ее узнать?
Ай Цзи выглянул из люка и увидел, что они застыли друг против друга, как пара боксеров-тайцев, готовых нанести удар.
— Извините, Мисси.
Викки посторонилась, а потом они с отцом, словно по молчаливому обоюдному согласию, пошли на узкую, огороженную поручнями площадку, далеко выдававшуюся вперед над водой. Нос поднимался и опускался на волнах, создавая две шумные, обтекающие корпус волны, и всплеск воды позволил им говорить, не будучи услышанными посторонними. Отец остановился и повернулся к ней лицом. Она шла и смотрела на него, потом оглянулась назад на корму — сквозь чащу мачт и снастей. Ай Цзи ждал сзади, примерно в двадцати футах. Он смотрел на море, становившееся все неспокойнее, — волны вздымались все выше, и солнце казалось все меньше в желто-сером небе.
— И куда это тебя заведет? — спросила Викки со слабой надеждой спасти хоть что-то для матери. — Что ты думаешь делать?
— Она жуткая женщина.
— И поэтому ты взял ее к себе в штат?
Он усмехнулся:
— Она получала стипендию.
Макинтош-Фаркар учредил стипендии для нуждающихся учеников-китайцев. Отличившихся в учебе посылали в университеты в Англию, а по возвращении предлагали присоединиться к хонгу.
— И как давно это у вас?
— Не лови меня на слове. Она сделала много для компании, прежде чем все зашло так далеко. У неё степень бакалавра с отличием первого класса из Кембриджа.
— Как мило, — сказала Викки. — Я тоже хотела учиться в Кембридже.
Она почувствовала, что больше не может говорить, и ей мучительно-остро захотелось, чтобы она по-прежнему ничего не знала о его тайне. Почему все так случилось? Может быть, он сломался под тяжестью надвигающегося переворота — зрелый мужчина снова захотел стать мальчишкой, когда испугался? Она была почти уверена, что он сделал это под действием страха. Или мужчина просто взял то, что ему хотелось? Этот мужчина. Может, Вивиан Ло была всего лишь последним звеном в цепочке его приобретений: судоходная линия Фаркар, Салли, универмаги, авиалинии, а теперь вот стильная любовница-китаянка.