Девять драконов
Шрифт:
Как это по-гонконгски, думала она с горечью. Как чертовски по-гонконгски! Отправить жену, с которой прожил столько лет, назад в Англию и начать все заново. Викки взглянула на свою мать на корме — словно пытаясь забыться, та смотрела на паруса — и подумала о себе. Когда ей будет под шестьдесят… И неожиданно двадцать восемь лет показались ей совсем не долгими. Разница может быть лишь в том, что когда ей будет шестьдесят, она, возможно, усыновит хорошенького китайского малыша, если будет чувствовать то же самое. Особенно если они по-прежнему будут жить в Гонконге.
— Ты улыбаешься, — сказал отец. — Означает ли это, что я могу вернуться к проклятому
— Кто этот тип с бородой?
— Американец.
— Я и сама это вижу.
— Уолли Херст. Внештатный китайский компрадор. Он закинул кое-какие удочки в Пекине.
— А я думала, что у тебя уже есть китайский компрадор, — язвительно заметила Викки.
— У Вивиан более тесные связи с Шанхаем.
— Но ведь в Пекине заказывают музыку для Гонконга. Что ты делаешь в Шанхае?
— Знакомлюсь с нужными людьми, — ответил он загадочно, не упомянув авиалинию для «Золотого дракона», и Викки опять подумала: что у него на уме?
— Смотри! — закричала Салли. — Дункан! Дорогой! Смотри! — Она отшвырнула пустую банку из-под пива и вскочила, схватив бинокль. — Смотри! Вон там! Тыщу лет не видела.
Все повернулись на восток, где огромная красная джонка появилась на горизонте на всех парусах.
Глава 5
Паруса полыхали алым в лучах солнца и трепетали, как крылья бабочки. Поставленные под случайными углами, они впечатывали в море и небо довольно сумбурный силуэт. Огромный грот колыхался позади фока и почти закрывал крохотную бизань. [21]
— Она поворачивает к нам.
Викки почувствовала дрожь. Старинный корабль был красивым, но, материализовавшись из ниоткуда, казался потусторонним и одиноким. Ей стало жутко. Она вглядывалась в горизонт: пусто, даже нет ни единого дымка из трубы грузового парохода. Мать, Хьюго и Питер стояли как зачарованные, восхищенно следя в бинокли за движением судна. Викки посмотрела на отца. Он распрямился и, решительно вскинув голову, смотрел, как приближается джонка. Вивиан Ло придвинулась ближе, и Викки могла почти чувствовать ее стремление прикоснуться к нему.
21
Грот, фок, бизань— мачты парусного судна.
Подгоняемая свежим восточным ветром, усиливавшим волнение на море, большая джонка плыла быстро. Добрых десять узлов, угадала Викки. Корабль стремительно сокращал расстояние, становясь все больше и больше и четче вырисовываясь на фоне неба.
— Пираты? — спросил Чипа Уолли Херст с жидким смешком. — Я прихватил автомат, мы ведь плывем в Манилу… Он в моем багаже. Может, я должен…
— Я бы оставил это там, где он есть, — ответил полицейский китайскому компрадору. — Если они вооружены, то уж получше нашего.
Чтобы хоть как-то отвлечь Херста от мрачных мыслей, Викки дала ему свой бинокль и показала, как сфокусировать сначала один глаз, а затем другой.
Он присвистнул:
— Фью-ю-ють! Да там тьма каких-то шизовых уголков.
— Так они равномерно распределяют тяжесть.
— Не понял!
— Она стала терпеливо объяснять ему разные старинные хитрости, при помощи которых строители увеличивают надежность дерева, бамбука и парусов. Рама из прямых балок укрепляла корпус,
— Черт возьми, откуда вы столько знаете о джонках?
— Макинтоши-Фаркары имели шлюпочную мастерскую. Отец поручил мне управлять ею. Это была моя первая работа после окончания школы.
— Забавная работенка для гуйло.
— Отец тоже так думал.
Улыбчивые китайцы-кораблестроители охотно делились с дочерью тайпана секретами искусства строительства джонок. Но пока они удивляли ее виртуозностью ручного труда и точностью замеров на глаз, они так же искусно подворовывали строительные материалы Макинтошей-Фаркаров, чтобы строить потихоньку быстроходные сампаны для контрабандистов где-нибудь на задворках. Викки обнаружила это, когда попыталась провести инвентаризацию — так, как ее учили в школе. Тогда в назидание ворам Викки конфисковала сампан и продала его под видом особо быстроходного тендера. Но это не избавило ее от подшучиваний отца. Ушлые же строители сампанов отнеслись к ней более снисходительно, прозвав Драконьей Дочкой.
Джонка неслась к «Вихрю»; залитые солнечным светом паруса разбухли от напора ветра. Якорь со ржавыми лапами свисал с носа, и вереница автомобильных шин опоясывала корпус. На вид джонке было лет сто — словно чудом выживший очевидец, спасшийся от дюжины войн и революций.
— Она совсем близко.
Джонка стала ложиться на курс параллельно курсу яхты. Балки скрипели и снасти взвизгивали, когда матросы, одетые в темную одежду, выбирали шкоты похожих на калейдоскоп парусов. Когда джонка наконец подплыла, они свесились через борт и уставились на яхту.
— Ай Цзи, сбавь ход.
— Слушаюсь, тайпан.
— Кто они? — спросил Уолли Херст.
Чип ответил:
— Каэнэровцы, не так ли, Дункан?
— Выглядят довольно потрепанными.
Со своими изношенными, кое-как залатанными парусами и корпусом, казалось, вот-вот готовым развалиться — краска на нем почти совсем облупилась и почернела от воды, — джонка была такой же обшарпанной, как безобразные рыбачьи посудины каэнэровцев, изредка заползавшие в гавань. К тому же, подумала Викки, джонки больше уже не ходят под парусами, разве что только во время пышного праздника, посвященного морской богине Тинь Хао. Все, кроме самых нищих каэнэровцев, давно обзавелись дизельными моторами, позволявшими плавать по морю круглый год, вместо того чтобы дожидаться зимнего муссона.
— Думаю, это контрабандисты, — сказал Чип. — Никакого железа, чтоб не засек радар.
— Спускают шлюпку, — заметил Хьюго.
В нее забрались двое мужчин, шлюпка отвалила и запрыгала по волнам.
— Что им нужно? — спросил Уолли Херст.
— Наши джинсы и видаки, — съязвила мать Викки.
Викки посмотрела на Хьюго. Он успокоил ее, покачав головой. Все знали, что патрульные катера каэнэровцев грабили китайских рыбаков. А не так давно, в девяносто третьем, нападению подверглась яхта гуйло. Но, похоже, это был последний подобный случай. Китайские власти отправили виновных на публичное обезглавливание на стадионе в Кантоне — в попытке успокоить интернациональный клан бизнесменов Гонконга. Конечно же, это дало прямо противоположный эффект. Все еще раз поняли, чего они скоро лишатся — личной свободы и прав человека, которые пока им гарантирует британский флаг. «Наверное, тут уж ничего не поделаешь», — писала мать Викки.