Девять драконов
Шрифт:
— Я не сомневался, что Ту Вэй Вонг всегда был, как это вы говорите обычно, темной лошадкой в Гонконге. И конечно, честно говоря, эти новости не гром среди ясного неба… что Вонг Ли идет на все, чтобы увеличить свой капитал.
Хьюго быстро взглянул на Вивиан Ло, казавшуюся расслабленной и уверенной, и понял, что его отец лишь слегка коснулся сути дела. Милашка До, похоже, имела некоторую власть сглаживать его прямолинейные манеры.
Дункан сложил бумаги.
— Этот милый пустячок тем не менее является моделью грандиозного мошенничества, которое он развел на верфях,
Наступило молчание, скрип дерева был самым громким звуком в каюте.
Наконец Чжэн спросил:
— У вас есть доказательства?
— Конечно, есть.
Армейский тип прочистил горло негромким кашлем.
Чжэн заговорил опять:
— Понятно, что ему требовалась поддержка со стороны высокопоставленных правительственных лиц.
— Выше некуда.
— Кто? — спросил Ма Биньян.
— Премьер-министр Чен, — произнес Дункан, и Хьюго вдруг напрягся и выпрямился на стуле.
Два могущественных человека занимали ключевые позиции в борьбе за власть в Китае: премьер Чен, сторонник жесткой линии, крутой на виражах глава правительства, и босс Компартии Тан, лидер реформистов «Нового Китая». Режим Чена был коррумпированным, но Чен твердо держал в руках армию. Тан старался остаться в живых как можно дольше, чтобы успеть уговорить политбюро «Комитета пяти», что реформы — это единственная надежда Китая покончить с коррупцией, подтачивающей экономику страны.
«Все ясно, — подумал Хьюго. — Шанхайский кадр, вояка и студенческий лидер — послы реформистской шайки Тана». Неумолимые доказательства продажности и мошенничества политиканов из правительства утопят суровых ребят Чена и вознесут Тана. Менее ясно было, как Дункан сумел вклиниться между этими двумя воюющими сторонами.
Чжэн задал вопрос, который тоже всплыл в мозгу Хьюго:
— Но почему? Почему вы это делаете? Почему это вас волнует?
— Чтобы помешать назначению Ту Вэй Вонга на должность главы исполнительной власти Гонконга, когда в следующем году Гонконг перейдет под крылышко пекинского режима, — ответил Дункан. — Если Тан гарантирует назначение главы по моему выбору — это Аллен Уэй, все до одного согласны, что он уже сейчас сделал максимум для Гонконга, — я предоставлю Тану доказательства, которые сотрут Ту Вэй Вонга в порошок.
— Правда, что Вонг Ли оттяпал вашу пароходную линию? — холодно потребовал ответа Чжэн.
— Он еще об этом пожалеет, — также холодно ответил Дункан.
— И это все, что вы просите в награду? Месть Ту Вэй Вонгу?
Дункан Макинтош засмеялся:
— Не совсем так, черт возьми. Я бизнесмен. Я хочу иметь свою спокойную нишу в Гонконге — хочу строить отели, хочу, чтобы летали мои самолеты и, Бог даст, плавали мои корабли. Макинтоши-Фаркары нуждаются в Гонконге, но и Гонконг нуждается в Макинтошах-Фаркарах — западный бизнес чувствует себя здесь спокойно, и это выгодно городу. Бьюсь об заклад,
Он улыбнулся среди всеобщего молчания.
— А я — это лучший шанс Тана свалить Чена.
— Откуда вы взяли эти доказательства? — спросил Чжэн, и Хьюго заметил, что шанхаец стал понемногу сдаваться. Но он все еще осторожничал, хотя глаза его горели.
— Их дал мне один управляющий китайской судоверфью, с которым я общался по делам бизнеса. Храбрый человек, решивший пойти против Ту Вэя. Я взял оригиналы документов и положил их в сейф. И слава Богу.
— Почему?
— Его раздавил портальный кран.
— Это дело рук Ту Вэй Вонга?
— Больше похоже на его пекинского покровителя. Гуаншан — кровавая заноза, не так ли?
— Нам нужны оригиналы.
— Тогда вы тоже должны представлять собой оригинал, — ответил Дункан. — Я не даю их заместителям кого бы то ни было. Я имею в виду, что отдам их только самому Тану.
— Невозможно, — отрезал Чжэн, и лица его партнеров посуровели.
Дункан Макинтош отодвинул назад свой стул и встал из-за стола, Хьюго — позади него.
— Думаю, это было отличное первое знакомство. И я благодарю вас, джентльмены, за то, что приплыли сквозь штормы, чтобы встретиться со мной и моим сыном.
Викки пожирала глазами джонку в бинокль. То, что ее не взяли на эту встречу, неважно по какой причине, было еще одним жестким напоминанием о том, как далеко она отошла от дел Макинтошей-Фаркаров, пока занималась своими нью-йоркскими прорывами. В своей борьбе за освобождение от влияния отца — Викки поняла это сейчас — она все же черпала силы в уверенности, что Макинтоши-Фаркары всегда готовы принять ее обратно. Она не могла быть наследницей, как Хьюго, — мог быть только один тайпан, — но все же была бы органичной частью компании. А теперь она чувствовала себя альпинистом без горы, моряком на песке.
Ее взгляд остановился на мужчине, подошедшем к рулевому, — высоком, красивом китайце с гордой осанкой. У него были рост и широкие плечи северянина, и Викки, назвав его про себя наездником-маньчжуром, вольнолюбивым жителем степей, удивлялась, как он оказался на шаткой палубе джонки в Китайском море. Он важно подошел к борту, поднял длинную подзорную трубу и направил ее поверх воды прямо на Викки. Широкая улыбка появилась на его лице.
— Он тебе только что подмигнул, — сказал Чип.
Викки уронила бинокль. Позади нее полицейский рассматривал джонку в свой бинокль.
— Как ты думаешь, кто они?
— Спроси у отца.
Люди Макинтоша помогали Вивиан Ло спуститься назад в сампан.
— Подойди поближе, Ай Цзи, — скомандовала Салли.
Сампану на этот раз пришлось туговато — волны стали выше.
— Слушаюсь, Тай-Тай.
«Вихрь» сократил расстояние до сампана, и Викки и Чип стояли и ждали. Вскоре все пассажиры благополучно прибыли на борт, обрызганные теплой водой, а сампан возвратился к джонке, пославшей его. Все эти бамбуковые навороты и обшарпанный корпус заскрипели прочь — джонка вернулась на свой прежний курс на запад, плывя по ветру.