Девять королев
Шрифт:
– Центурион… так добр… – смущенно пробормотал Кинан.
Грациллоний некоторое время изучал красивое сумрачное лицо, сильное тело – под позолотой цивилизации скрывался мрачный горец.
– Я же сказал, вольно. За стенами этой комнаты ты – солдат, я – офицер. Но здесь… первое, что тебе предстоит усвоить, – для Митры не существует земных рангов. Перед его лицом нет ни бедных, ни богатых, ни благородных, ни простолюдинов, ни свободных, ни рабов, – Грациллоний улыбнулся. – Так что тебя тревожит?
Кинан напрягся и выпалил:
– Ты не такой, как прежде, командир. Я только сейчас заметил…
Грациллоний задумался. Исанская одежда – он привык к ней, хотя, выходя к легионерам, обычно одевался по римскому обычаю. Бородка и усы – коротко подстрижены,
– Не забывай, мне чаще приходится бывать королем, чем префектом, – Грациллоний нарочно заговорил на простонародной латыни. – И помни, Митра судит не по наружности. В счет идет то, что у тебя внутри, в душе. Садись же!
Гость повиновался, и он налил им обоим вина.
– Поговорим.
Момент для шуток неподходящий, да и Кинан не примет легкомысленного тона, но надо же как-то пробиться сквозь его скованность и яростную гордость, которые разделяют их.
– Прежде всего, – продолжал Грациллоний, – мне хотелось бы получше узнать тебя. Я взял тебя в свой отряд потому, что видел, как ты сражался под Валом. Ты дерешься словно демон. Но почему ты вызвался идти со мной?
Кинан подобрался.
– Приключение, центурион!
– Сможешь повторить это, глядя мне в глаза? Послушай, сынок, Митра не примет того, кто боится сказать правду. И Он отвергнет меня, если я накажу тебя за честный ответ.
Кровь бросилась в лицо молодому деметцу. Он выкрикнул, сжав кулаки:
– Ладно! Мне в самом деле надоели учения и маршировка. Хотелось путешествий и сражений. Но я не хотел идти с Максимом драться против римлян. Моя родная деревня лежит на побережье. Я был на охоте, когда там побывали скотты. Они перебили мужчин – и моего отца, и старшего брата. Мать изнасиловали всей шайкой. Младшего брата и сестер захватили, чтобы продать в рабство. Я поклялся отомстить. Чтобы вступить в армию, пришлось прибавить себе лет и солгать о вере. Но как я торжествовал, когда мы рубили этих тварей на севере, а потом – здесь! Это было отмщение! Потом это чудовище… и еще почести, которые воздали Эпиллу, – вот что привело меня к вашему богу.
Юноша расплакался, кашляя и захлебываясь. Сейчас в нем не осталось ничего римского – страстный кельт!
Грациллоний дал ему выплакаться, успокоил, утешил и наконец начал беседу:
– Я далеко не лучший из наставников, многого и сам не понимаю. Я всего лишь Персиянин – это четвертая степень посвящения. Но, может, и к лучшему для тебя услышать первый рассказ на языке простого солдата. Персиянин… наша вера происходит из Персии – старого, но достойного врага Рима. Нередко от врагов узнают больше, чем от друзей. Да и война порой сменялась миром, и не одни только персы разделяли эту веру. Греки, а позже – римляне внесли в нее немало своего. Так слушай же. Прежде всего и превыше всего – Единственный, от которого исходит все сущее…
Он оборвал себя. Концепция Времени – Эона, Хроноса, Сатурна, Источника – не для новопосвященных. Да и не Единому мы приносим молитвы.
– Превыше всех богов, – продолжал Грациллоний, – Ахура-Мазда. Его также называют Ормазд, Юпитер, Зевс – у каждого народа свое имя. Это не имеет значения: он – Сущий, Высший, Вечный Бог. – Он поймал себя на том, что невольно сбивается на слова Льва, наставлявшего в свое время его самого. Ладно, самому-то ему ни за что так складно не сказать. – Ниже всех богов – Ариман – Зло, Хаос, создатель ада, дьяволов и несчастий. История мира – это история войны между Ахура-Маздой и Ариманом. И в твоей душе, парень, идет та же война. Боги сражаются за нее, как за целое мироздание. Но тебе не приходится беспомощно стоять в стороне. Ты сам – воин. А твой командир – Митра Непобедимый. Он – бог света, истины, справедливости и добродетели. Эти свойства мира рождаются,
Грациллоний сделал паузу и медленно проговорил:
– Это случилось, когда на земле еще не было жизни. Я сам не понимаю, но разве может смертный надеяться постигнуть Вечность? Первая битва Митры была с Солнцем. Он одолел благородного врага и получил от него корону славы. После того Он снова поднял Солнце, и они принесли клятву дружбы. Вторая битва Его была с Быком – первым созданием Ахура-Мазды. Он схватил его за рога и вскочил ему на спину, не обращая внимания на собственные раны, и Бык носил Его, пока не смирился в утомлении, и тогда Митра пригнал его к своей пещере. Но пленник бежал, и тогда Ворон, вестник Солнца, велел Ему сразить Быка. Против своей воли Митра исполнил повеление Солнца. Он выследил его со своей собакой и, настигнув, схватил одной рукой за ноздри, а другой вонзил ему в горло нож. И тогда из тела Быка зародилась жизнь на Земле, а кровь превратилось в вино Таинства. Ариман послал своих демонов уничтожить жизнь – но тщетно. Великий потоп залил землю, но один из живших в ту пору людей предвидел это и построил ковчег, в коем укрыл свою семью и по паре всех живых созданий. Потерпев неудачу, Ариман пытался сжечь мир, но Митра не позволил ему. И когда Его труды на земле были завершены, Он призвал Солнце и других друзей своих на последнюю вечерю, прежде чем взойти на небо. Океан пытался преградить Ему путь и утопить, но тщетно. Митра – среди бессмертных. Но по-прежнему Он – наш предводитель в битве со злом, конец которой настанет лишь в Последний День, когда Ариман сгинет, и возродятся праведные, и настанет вечный мир.
Грациллоний замолчал. Он не привык к таким долгим речам, и у него першило в горле. Хотелось глотнуть вина, и не слишком разбавленного.
Кинан заговорил не сразу.
– Я уже слышал кое-что из этого прежде, – сказал он. – Но ты рассказал так… живо.
– Хорошо, если так, – вздохнул Грациллоний, – хотя это не моя заслуга. Моими устами говорил Дух. Обдумай услышанное. Задавай вопросы. Мы встретимся еще несколько раз, потому что мой рассказ не окончен. После этого, если не раздумаешь – имей в виду, я не стал бы сердиться на тебя за это, потому что каждый должен сам выбрать свой путь, – если ты не раздумаешь, я, как сумею, посвящу тебя.
Дахилис решила отправиться в Нимфеум, просить благословения ребенку, которого носила. К ее радости, Грациллоний согласился проводить жену. Им предстояло всего десять миль пути, так что отправились без слуг, прихватив только корзинку с легким завтраком. Грациллоний все же взял с собой троих легионеров – не для безопасности, как он объяснил, а для поддержания королевского достоинства. Дахилис смеялась от удовольствия и хлопала в ладоши. Ей давно хотелось получше познакомиться с римлянами – доверенными людьми мужа. Грациллоний выбрал Маклавия, Верику и Кинана.
Впятером они выехали через Верхние Ворота, миновали кузни, кожевенные и прочие шумные или дурно пахнущие мастерские, изгнанные за черту города, и свернули с мощеной Аквилонской дороги на тропу, уводящую к востоку вдоль канала. Тропинка пересекала южный край Священного леса. Солнечным днем под зелеными с золотом сводами леса дышалось легко и радостно, но Дахилис задрожала и потянулась к руке мужа. Впрочем, едва лес остался позади, она снова развеселилась.
– Правда, красиво? – воскликнула она. – Как добры Трое, создавшие все это для нас!