Девять месяцев по контракту
Шрифт:
Возможно, мы поступили неправильно с точки зрения суррогатного материнства, но отступать назад уже слишком поздно. Она не откажется от Артура, а я добровольно её не отпущу.
Глава 26.
Яна
Я открываю глаза, вижу перед собой незнакомую обстановку и резко отрываю голову от подушки.
Чёрт, кажется я уснула в доме Багримова. И домой не поехала, хотя меня никто там и не ждал.
С удивлением смотрю на плед, которым накрыта. Я точно его не брала, хотя, честно говоря, совершенно не помню,
Откидываю плед, опускаю ноги на пол и бесшумно двигаюсь к детской кроватке. Артюша ещё спит. Тимур был прав, когда говорил своим родителям, что его сын — идеальный ребёнок. Малыш уснул в десять вечера и проспал до самого утра не просыпаясь.
Я прохожу в ванную комнату, которая прилегает к детской и привожу себя в порядок. Умываю лицо ледяной водой до тех пор, пока окончательно не пробуждаюсь. Нахожу в шкафчике тюбик зубной пасты, наношу её на палец и кое-как чищу зубы. Собираю спутанные волосы в хвост, поправляю одежду и возвращаюсь в детскую.
— Ты уже проснулся.
Улыбаюсь, когда вижу, как малыш ворочается в кроватке и недовольно кряхтит. Я меняю ему подгузник на пеленальном столике, переодеваю в голубой слип, кормлю и спускаюсь на первый этаж. Не доходя до кухни, чувствую, что Людмила уже принялась за готовку. По всей квартире витают изумительные запахи, отчего в животе громко урчит от голода.
— Доброе утро, Яночка, — здоровается Людмила. — Как спалось?
Я выдыхаю. Кажется, это она накрыла меня пледом.
— Отлично, спасибо. Вам помочь?
— Нет, я уже заканчиваю. Завтракать будешь?
— А Тимур…
Не успеваю я закончить, как Багримов появляется на кухне. В строгом деловом костюме и белоснежной рубашке. Выглядит выспавшимся, несмотря на то, что вчера наверняка вернулся поздно. Кажется, он слишком много работает и у него непростой образ жизни.
На его лице ни тени улыбки — Багримов выглядит серьезным и задумчивым. Надеюсь, это не потому, что я осталась ночевать в его доме.
— Доброе утро, — тут же опускаю глаза в пол.
Где-то надломилась та грань, которую я обещала себе не нарушать. И теперь никогда не будет так, как прежде, потому что после того поцелуя я больше не могу без стеснения смотреть в его глаза. Кажется, что Багримов в них всё увидит — то, что мне понравилось и то, что я жалею об этом одновременно.
— Доброе утро.
Тимур обводит взглядом всех присутствующих и подходит ко мне ближе, забирая к себе на руки малыша. Он бережно прижимает Артюшу и прикрывает веки, будто это самое большое сокровище на всем белом свете. Конечно же, для него именно так и есть. Тимур хороший и заботливый отец для собственного сына.
— Сегодня вернусь вовремя, — сообщает Багримов, глядя в мою сторону.
Я поднимаю на него свой взгляд. В чёрных бездонных глазах Тимура плещется холод и спокойствие. Даже странно, почему он поцеловал меня тогда. Обычно он может и умеет держать под контролем свои чувства и эмоции. Как сейчас, например.
— Хорошо, —
Он возвращает мне Артура, а сам уезжает на работу.
Людмила предлагает позавтракать вместе, и я соглашаюсь. Она приятная женщина и готовит просто изумительно. Запах панкейков и ягодного джема разлетается по всей квартире, а желудок сворачивается в тугой узел. Кажется, что если я сейчас не позавтракаю, то просто упаду в голодный обморок.
Артур мирно лежит в электрокачелях, с интересом разглядывая игрушки над своим лицом. Интересная штука, и немного развязывает руки с малышом. Жаль, что, когда я родила Лизу, не могла себе такое позволить.
— У тебя завтра выходной? — спрашивает Людмила.
— Да, завтра и послезавтра, — киваю ей. — Выберусь с дочкой в парк. Я обещала ей.
— Ну и отлично. Видела твои запасы молока в холодильнике. Боюсь только, что после груди Артурчик не захочет сосать бутылочку.
От этой догадки мне становится не по себе. Я совершенно не подумала об этом. Когда дочь была маленькой, я часто отлучалась, ездила на занятия в университет, потому что продолжала обучение на заочном факультете. Лизка никогда не противилась груди и бутылочке, но с чего я взяла, что Артурчик тоже такой?
— Ох и намучается с ним Тимур Каримович за время твоего отсутствия, — хихикает Людмила. — Попросит тебя переехать к нему насовсем.
Краска приливает к лицу, а руки начинают дрожать от напряжения.
— Думаю, что всё будет хорошо. Он отец и точно справится.
Дальше разговор мы не продолжаем. Я доедаю свой завтрак, поднимаюсь в детскую и делаю Артюше лёгкий массаж. Пока он спит, перебираю вещи, из которых он вырос, отношу грязную одежду в стирку. А потом мы гуляем. Ничего сложного, и всё просто как дважды два. Я заново переживаю материнство с несколькими отличиями — это не мой ребёнок и это моя работа, за которую мне платят.
После прогулки размещаю малыша на развивающем коврике в гостиной и устраиваюсь рядышком. С каждым днём его взросления я отчётливее вижу в Артюше черты, схожие с моей дочерью, поэтому не могу относиться к нему равнодушно. Моё сердце откликается на его улыбку и его плач. Два дня мы проведем отдельно, и я понимаю, что буду скучать.
Поднимаюсь с места, пока Артюша увлеченно смотрит на карусельку игрушек, и прохожу по гостиной. Начинаю рассматривать причудливые статуэтки и картины, расставленные вдоль стены. Не знаю, что всё это означает и символизирует, но смотреть любопытно.
На тумбе стоит статуэтка из стекла в форме куба. Я приседаю, рассматриваю её с разных сторон и осторожно касаюсь кончиками пальцев острого края. В квартире у Багримова можно обнаружить много удивительных вещиц.
— Осторожно!
Я вздрагиваю.
— Это любимая статуэтка Тимура Каримовича, — продолжает Людмила за моей спиной. — Хозяин сто раз предупреждал меня, чтобы я осторожно вытирала её от пыли. Поэтому не рекомендую тебе…
Она не успевает договорить, как конструкция пошатывается и падает на пол. Слышится звон стекла — куб разлетается на кусочки. Я закрываю рот ладонью, чтобы сдержать собственный крик, рвущийся наружу. Страшно представить, сколько стоит эта штуковина и как сильно будет злиться Тимур.