Девять подвигов Сена Аесли. Подвиги 5-9
Шрифт:
«Да, чего уж там, – обречено решил Сен. – Сказал „Ага“, говори уже и остальные междометия».
– Ну… ох… уф… однако… Неужели вам не надоело приходить в пустой холодный дом, самому готовить, самому есть… самому себе штопать носки?
– Не думаю, – буркнул ВВ, – что Сью… то есть профессор МакКанарейкл будет штопать мне носки.
– Да не в этом дело! У вас появится человек, который будет выслушивать вас, принимать близко к сердцу все ваши проблемы.
Профессор Мордевольт покосился на Черную Руку. Та сделала странное движение – видимо, пожала
– А дети! – в отчаянии Сен перешел все мыслимые нормы этикета. – У вас будет много детей! Как бы вы хотели назвать старшего сына?
– Много? – почесал бровь Мордевольт. – Много не нужно. Достаточно трех-четырех. Сына можно назвать… нет, лучше дочку… Что за чушь ты несешь?
– Почему чушь? Разве вы не хотите простого человеческого счастья? Семья, дом, куча детей. Порядок везде будет[91].
Уинстон угрюмо уставился в окно. Сен затаил дыхание. Любая мелочь могла изменить настроение профессора. И эта мелочь объявилась – в виде взъерошенного гремучего воробья, возможно, именно того, который навещал когда-то Бубльгума в Безмозглоне. Бестолковая птица влетела в окно и запуталась в занавесках, где принялась нахально чихать. Рука метнулась к пернатому гостю, но Мордевольт неожиданно приказал:
– Отпусти этого… воробушка.
Потом профессор повернулся к Сену и строго сказал:
– Но имей в виду, порядок в своем кабинете я буду поддерживать сам!
Только теперь Сен ощутил преимущество своего нынешнего положения. В ногах появилась такая слабость, что если бы мальчик не висел на крючке, то брякнулся бы на пол. В легком отупении Аесли наблюдал, как Мордевольт положил Трубу, накрыл ее фиолетовой мантией и принялся раскручивать устройства самообороны. Через полчаса комната была приведена в исходное состояние. Освобожденные пауки подковыляли к мантии и принялись меланхолично ее жевать.
Последним, после воспитательной беседы с Черной Рукой («Свои. Это свои. Поняла? Повтори»), со стены сняли Сена.
– А какими фундаментальными исследованиями вы занимались, профессор? – спросил Аесли, стараясь как можно дальше уйти от темы, принесшей ему победу. – В области сборки Труб?
Мордевольт перемене темы обрадовался.
– Что ты, Сен! Это не Труба, это только муляж Трубы, который я собрал полчаса назад. Ты думал, я снова начну стрелять по магам? Снова начинать весь этот кошмар?
– Я был в этом уверен, – сказал Сен. – Простите, конечно, но у вас такая… серьезная репутация.
– Вот! – поднял палец дважды бывший Враг Волшебников. Черная Рука повторила и усилила его жест, стукнувшись пальцем о потолок. – Когда есть такая репутация, настоящая Труба уже не обязательна. Разумеется, я не собирался на самом деле изготавливать для этих странных людей такие опасные устройства. Поэтому я выставил похитителям заведомо невыполнимые требования. Но когда мои заказы и вправду начали выполняться, я понял – вот он,
– И что это за мечта?
Поникшие было плечи профессора расправились, в глазах снова вспыхнули фанатичные огоньки. Пауки оторвались от мантии и подозрительно уставились на Мордевольта.
– Ускоритель элементарных заклинаний! Представь многокилометровое кольцо, выложенное философским камнем и обитое шерстью единорога! Кольцо, по которому заклинания разгоняются, до скорости света и сталкиваются!
Сен представил. Получился большой «Бах!».
– А что произойдет, когда они столкнутся?
– В том-то и дело! Этого никто не знает! Никто никогда не наблюдал столкновения заклинаний на скорости света! Это был бы уникальный эксперимент в области теоретической магии. Это был бы прорыв… – Мордевольт погрустнел. – Да, «был бы». Теперь уже не будет. Ускорять заклинания из научного интереса – слишком дорогое удовольствие.
– Но профессор, – Сен поправил очки, – чтобы наблюдать столкновение заклинаний на скорости света, не обязательно разгонять заклинания.
– Что ты имеешь в виду?
– Можно замедлить свет до скорости заклинаний.
Мордевольт поднял глаза вверх, пошевелил губами…
– Но это же… это же гораздо проще! Коллега! Это гениально!
– Все! – донесся со двора разъяренный голос Клинча. – Игры кончились! Мое терпение кончилось! Террористы! Выходи по одному, с поднятыми руками, расставленными ногами, растопыренными ушами и раскрытыми ртами!
Черная Рука услужливо откинула занавески. Аесли высунулся в окно и увидел завхоза, которого держали за руки сразу два Браунинга, Асса с молотком наперевес, Тотктонаду, готового отдать приказ к штурму, батальон спецназовцев, готовых этот приказ выполнить… И зрительскую трибуну с однокурсниками, среди удивленных лиц которых отчетливо выделялся восторженный кругляш лица Рюкзачини.
– Сен! – вскрикнул Югорус Лужж. – Ты жив! Что произошло?
– А ведь у вас только два варианта, коллега, – тихо произнес за спиной Мордевольт. – Сказать правду и разоблачить меня или соврать и стать героем, спасшим меня от террористов. Выбирайте.
– Ну что вы, профессор, – краем рта шепнул Аесли. – Всегда есть третий вариант.
Он помахал рукой и крикнул:
– Все в порядке! Террористов больше нет!
Террористов больше нет
Через полтора часа томительного ожидания Клемент Фрус не выдержал. Он схватил черную шкатулку и принялся колотить ею о стол.
– Где! Наши! Инструкции! Где! Инструкции! Зараза! Друг! Называется!
– Успокойтесь, Фрус, – сказала Долорес, – кажется, мы проиграли. И наш друг нам больше не товарищ.
– Снять снаряжение, – вяло скомандовал сержант Бух Ли и обвел взглядом подчиненных. – А, вы уже…
Бух поставил автомат в пирамиду, после чего принялся отстегивать и бросать в кучу амуниции на полу бронежилет, бронерукавицы, бронеманжеты…
– А-а-а! – Фрус не пожелал успокаиваться и запустил шкатулкой в мертвый портал.