Девять подвигов Сена Аесли. Подвиги 5-9
Шрифт:
– Выходной я, – декан Чертекака покосился на пустующий шезлонг, но уселся на более крепкую деревянную табуретку. – Так я насчет подумать. Для этого обязательно глаза закрывать? А то я как думать начинаю, так на стены натыкаюсь.
– Вы думаете? – мальчик понял, что ляпнул бестактность. – В смысле… вы думаете, что обязательно нужно зажмуриваться?
– Тут ведь как? Я когда сплю, у меня в голове мысли появляются. Ну, как тогда, с Колпаком. Вот я и думаю – чтобы думать, нужно не смотреть.
Декан смущенно почесал переносицу. Сен аж закачался.
«Развнеделу понравилось думать! Он хочет научиться делать это без Колпака!»
– Закрывать глаза не обязательно. Нужно… э-э-э… потренироваться! Кроссворды порешать, головоломки поскладывать, в логические игры поиграть.
– Головоломки? – Развнедел нахмурился так, что в шее что-то хрустнуло. – Давай лучше в игры. У тебя есть?
Аесли обвел взглядом веранду и увидел на перилах коробку живахмат – живых шахмат, подаренных мамой на день рождения. Он притащил их сюда в надежде, что по вечерам будет играть партию-другую с Мордевольтом или Лужжем.
– Вот, шахматы, – Сен высыпал фигурки на стол.
Лицо декана стало кислым.
– Слыхал. Только там правила всякие знать надо.
– Это умные шахматы, – сказал Сен, расставляя заспанные фигурки на доске, – они все правила сами знают. В целом ничего сложного, обычная игра в солдатики. Вот это пешки, они ходят…
Развнедел внимательно кивал и повторял движения Сена, запоминая ходы фигур.
– Чего зря гонять? – ворчали те. – Или уже играть давай, или нечего тут руками хвататься.
Заминка вышла с конем. Узнав, что эта фигура ходит буквой «Г», декан почему-то начал переставлять ее по очень сложной траектории.
– Нет-нет, профессор! Не английской «G», а русской «Г»!
– Так это еще языки знать надо? – расстроился Развнедел. – Я в такую игру всегда проигрывать буду.
– Языки – только в пределах одной буквы.
– Все равно много. Ладно, пусть эта лошадь (конь в руке декана фыркнул) ходит буквой «L»[93].
«А Развнедел не чужд логики, – подумал Сен. – Как бы чего не вышло!»
– Давайте попробуем сыграть, – предложил мальчик. – Начинайте.
Профессор уставился на белую королевскую пешку. Минут пять та делала вид, что не замечает пристального взгляда, но вскоре принялась перешептываться с соседкой, ферзевой пешкой, оглядываться и глупо хихикать.
«И не будем им мешать, – решил Сен, – будем подыскивать достойную стратегическую проблему».
Развнедел вздохнул, протянул обе руки и двинул королевскую пешку вперед. На четыре поля. Вместе с соседкой.
– Извините, – сказал Аесли, – но за один ход можно перемещать только одну фигуру. И пешка на четыре поля не ходит.
– Еще и математика, –
«Вот обучение Развнедела – это стратегия или тактика?»
– Стань нормально, – буркнул профессор пешке. Та расправила плечики, подняла подбородок, но с неправильного поля не сдвинулась.
«Это практика, – огорчился Сен. – Вот только какая, тактическая или стратегическая?»
– Профессор! Просто возьмите пешку и верните ее на поле Е4. Е4. Видите буквы и цифры по краям?
– И геометрия, – Развнедел помрачнел еще больше. – А ну разобрались по своим местам!
Фигуры притихли и несколько ходов беспрекословно выполняли команды профессора, хотя среди них были довольно экзотические: «Ходи давай», «Ну чего стоишь, смотришь?» и «Я что, за всех думать должен? Сам разбирайся!».
Последняя команда предназначалась белому королю, который пожаловался, что ему угрожает черный слон. Король, не привыкший к подобному обращению, густо покраснел.
– Э, я не понял! – черный слон завертел круглой башкой. – А где белый король? Это красный какой-то!
Белый король побагровел еще больше и заорал:
– Шухершпиль!
Видимо, на шахматном языке это обозначало акт гражданского неповиновения. Белые тут же принялись своевольничать: ходить буквами «Е», «W» и даже «Ы», рокироваться с кем попало и при случае бить черных – не сбивать, как положено, а исподтишка пинать и толкать.
«Нет, – подумал Аесли, – стратегией здесь и не пахнет».
Воспользовавшись суматохой, наглая белая пешка выскочила из глубины обороны и прыгнула на последнюю горизонталь.
– Урра! – завопила она. – Я в дамках! Сейчас всех побью!
«Впрочем, тактикой тоже не пахнет».
– Деревенщина! – проворчала черная ладья. – Не в шашки играем. Ты ж в королевы прошла.
– Урра! – пуще прежнего обрадовалась та. – Я королева!
– Какая еще королева?! – возмутилась первоначальная белая королева. – Давно в сортир не запирали?
– Деревенщина! – опять прогудела ладья. – «Сортир»!
«Это грубая практика… то есть неприличная…»
– А ты чего на эту девку пялишься? – белая королева, раздвигая фигуры локтями, уже надвигалась на законного супруга.
Король перестал краснеть и начал бледнеть.
– О! – обрадовался черный слон. – Белый нашелся! Объявляю тебе… визирь… султан… фук! Э, игруля, чего я ему должен был объявить?
«Порочная практика! – вспомнил Аесли нужное определение. – И за что мне такое наказание?»
– Эге-гей! – закричала Мергиона, подлетая к веранде на белом верблюде Рыжике. – Здрасьте, профессор! Сен, поехали кататься! То есть полетели гоняться! То есть погнали летаться!
«Спасительница!» – подумал Сен.