Девять подвигов Сена Аесли. Подвиги 5-9
Шрифт:
Домовой схватил баулы и заволновался. Взять ценный колпак стало нечем.
– А голова? – упрекнул он себя. – На что мне голова дадена?
Персимид нагнулся, сунул лохматую башку под кровать и ловко подцепил серый головной убор. Когда Персефона, обеспокоенная долгим отсутствие мужа и довольным видом пробежавшего мимо Артемода, бросила стрему на произвол судьбы, она обнаружила Персимида в странной позе. Домовой стоял посреди комнаты в старом колпаке, растопырив пустые пальцы и упершись взглядом внутрь
– Все-таки ты тупой! Обдурил нас Артемод! И наши, и свои вещички утащил! А ну быстро хватай, что есть, и бегом отседава! Ты тут последний домовой остался, все уже на тусовке тусуются![92]
Но Персимид выслушал отповедь жены без обычного пиетета.
– Персефона! – произнес он, не снимая с лица выражения, идентичного задумчивости. – У меня в голове кто-то говорит! Что это?
Подвиг № 8
Магии – нет! И не будет.
Не надо выбирать из двух зол большее или меньшее. Надо выбирать лучшее.
БуриданКто виноват в том, что делать в общем-то нечего?
Из резолюции закрытой конференции «Как отсюда выбраться?»1. Профессор Мордевольт заявляет о невозможности модернизации одноименной Трубы
– Это невозможно по принципиальным причинам, – объявил Уинстон Мордевольт, вычерчивая какую-то загогулину на ватмане. – В такие сжатые сроки, с таким мизерным финансированием, без полного штата лаборантов…
– Профессор, – взмолился Югорус Лужж, – а если я очень попрошу? Нет, лучше – если интересы человечества потребуют? Если вы узнаете, что от результатов вашей работы будут зависеть судьбы миллиардов? В том числе и живых существ?
– Это заставит меня отнестись к работе еще более ответственно, – Уинстон потянулся за ластиком. – Придется пересмотреть сроки, уточнить бюджет и составить новое штатное расписание… Юг! Я же просил: никакого колдовства в лаборатории!
– Так я ведь и не колдую, – жалобно проговорил Югорус, – я даже руки за спиной держу!
– Руки да! А шея? Что у вас с шеей?!
Лужж смущенно втянул шею в плечи. Он и не заметил, как она вытянулась до размеров небольшого пожарного шланга.
– Я просто хотел посмотреть, что вы там так долго чертите…
– О, разумеется! – Мордевольт махнул Черной Руке, и та подняла лист ватмана к потолку. – Садитесь, смотрите, задавайте вопросы.
Югорус сел. На соседний стул вспрыгнула Хрюква, доставленная из Первертса на бывшую дачу Бубльгума «для создания творческой обстановки».
Ректор Школы волшебства и электрическая свинья внимательно осмотрели чертеж. Потом осмотрели его еще раз. Потом Хрюква покачала головой.
– Эти значки «м» – это миллиметры? – наконец осторожно осведомился Лужж.
– Нет, естественно! Метры.
– Зачем вам такое огромное устройство? Почему нельзя просто модифицировать обычную Трубу?
–
– Два человека? – схватился за голову ректор. – А почему не десять? Или не сто?
Мордевольт постоял в задумчивости, после чего сказал:
– Вы абсолютно правы. Сто лучше. Можно уменьшить погрешность и сгладить флуктуации. А заодно решить задачу замедления скорости света.
Профессор подошел к чертежу и уверенно исправил все «м» на «км».
«Настоящий ученый! – подумал Лужж с таким отчаянием, что Хрюква сочувственно моргнула. – Микроскопы бы делать из этих людей! Нет, одному мне с ним не справиться. Где же Сен? Почему эти дети всегда мешаются под ногами, когда их никто не просит, и вечно пропадают, когда они нужны?»
2. Сен играет в шахматы
Сен не пропадал. Он нежился в кресле-качалке на веранде дачи-лаборатории и предавался стратегическому планированию.
Летняя веранда, окутанная запахами крыжовника, лопухов, лебеды и прочего бурьяна, располагала к стратегическому планированию и совсем не располагала к выполнению обязанностей лаборанта.
Должность лаборанта досталась Аесли по недоразумению. Сен так долго разъяснял официальным лицам подробности странного освобождения Мордевольта, что, во-первых, запутал все окончательно, а во-вторых, заработал репутацию человека, который лучше всех разбирается в делах профессора. Сам Мордевольт не возражал, но помощи никакой не требовал.
Поэтому Сену никто не мешал предаваться размышлениям. Да и не мог помешать – бывшая дача Бубльгума, превращенная в секретную лабораторию, охранялась еще строже, чем когда была гнездом террористов.
Аесли приоткрыл глаз и стратегически оценил положение солнца на небосводе. Получалось, что через четверть часа придется вставать и перетаскивать кресло. Впрочем, это следовало лишь из тактического планирования. Стратегически выходило, что перетаскиваться придется еще четыре раза, а потом светило опустится за дуб со сломанной верхушкой.
«Стоит ли так напрягаться? – Сен прикрыл глаз. – Как ни крутись, а солнце сядет. Пятнадцать минут у меня всяко есть».
Но солнце пропало гораздо раньше. «За тучу зашло», – решил Аесли и для разнообразия ошибся. Туча сама зашла перед солнцем, засопела, икнула и сказала:
– Привет! А ты чего глаза закрыл? Думаешь, да?
Сен нехотя перестал думать (то есть открыл глаза).
Между ним и солнцем располагался один из крупнейших магов Британии – профессор Развнедел.
– Здравствуйте, профессор. Вы сегодня не дежурите?