Девять правил соблазнения
Шрифт:
И он ненавидел себя за то, что говорил о ней так.
Нет... Леди Кальпурния Хартуэлл была совершенно непохожа на тех женщин, которых он знал до нее. И именно это безрассудное сочетание невинного любопытства и женственности соблазнило его.
Он хотел ее. Всей душой. Так, как он никогда не хотел ни одной женщины раньше.
Но, конечно же, он не мог обладать ею.
Ник был прав — Калли нужна любовь. Ралстон знал это с самого начала — она не скрывала своей веры в силу чувств и неколебимой убежденности в
Ралстон качнул головой и низко склонился над клавишами. Он никогда не видел этой стороны любви. Он видел только разрушающую душу боль, которую вызывала безответная любовь. В памяти пронеслись воспоминания об отце, не скрывавшем неугасающей любви к жене, которая отказалась от своих обязанностей супруги и матери и ушла, даже не оглянувшись. Дважды.
И о какой вечной любви тут можно говорить?
Ралстон зло выругался. Он мог не соглашаться с Калли в отношении любви, но это не означало, что он мог причинить ей боль.
Он не собирался отрицать, что испытывал огромное удовольствие, держа ее в своих объятиях, но вынужден был признать, что вел себя недопустимо. Эта женщина заслуживала лучшего.
Нужно обязательно вымолить у нее прощение, хотя, честно говоря, сам он нисколько не жалел о своем поведении.
Ралстон продолжал играть, мелодия звучала медленнее, становясь более созерцательной и задумчивой.
Раздался стук в дверь, и Гейбриел перестал играть. У него мелькнула сумасшедшая мысль: а вдруг это Калли?
— Войдите! — чуть громче, чем следовало, произнес он.
Дверь открылась, и он увидел девушку, силуэт которой выделялся на фоне ярко освещенного холла. Свою сестру.
Казалось, его окружали женщины, у которых он должен был просить прощения.
— Входи, Джулиана.
Ралстон встал, взял длинную лучину и от каминного огня зажег свечи в большом напольном канделябре, затем указал сестре на кресло.
— Я и не заметил, что уже стемнело.
— Да, уже довольно поздно, — тихо произнесла Джулиана, села в кресло и подождала, пока он зажжет еще несколько свечей и устроится в кресле напротив. Джулиана открыла было рот, собираясь заговорить, но Гейбриел поднял руку, призывая ее к молчанию.
— Позволь мне перед тобой извиниться. — Джулиана широко раскрыла глаза, и он добавил: — Мне не следовало выходить из себя.
Девушка улыбнулась:
— Похоже, что неспособность держать себя в руках — это наша общая черта, брат.
Гейбриел невесело усмехнулся:
— Похоже, так оно и есть.
Джулиана вздохнула и, расслабившись, поудобнее устроилась в кресле.
— Я пришла, чтобы fare la расе.
Гейбриел вытянул ноги, откинулся на спинку кресла и улыбнулся в ответ на это итальянское выражение.
— Я буду рад восстановить
Она протянула ему большой сверток, завернутый в коричневую бумагу.
— В Италии у нас есть выражение: «Подарок после ссоры — это оливковая ветвь».
Гейбриел взял сверток.
— По-английски это звучит точно так же.
Джулиана улыбнулась:
— Ты не хочешь взглянуть на подарок?
Гейбриел посмотрел на сверток, аккуратно упакованный и перевязанный, и почувствовал, как его охватило любопытство. Когда он в последний раз получал подарок? Подарок от того, кто ничего не рассчитывал получить взамен? Посмотрев на сестру, он увидел на ее лице нетерпение — девушка, безусловно, рассчитывала, что ему понравится то, что скрывается под неброской коричневой упаковкой.
Гейбриел развязал бечевку, которой был перевязан сверток, и снял оберточную бумагу.
Взяв книгу в руки, он сразу понял, насколько вдумчиво был выбран подарок.
— Как ты узнала, что я обожаю Моцарта?
Джулиана улыбнулась:
— Моя спальня тоже находится в этом доме. Не трудно определить твоего любимого композитора.
Он почтительно провел пальцами по кожаной обложке.
— Я начну ее читать сегодня же. — Он встретился с ее серьезным взглядом. — Спасибо, Джулиана.
Девушка застенчиво улыбнулась:
— Не за что. Я рада, что подарок тебе понравился.
— Очень понравился.
Больше всего его удивило то, что девушка, которой так много пришлось пережить, позаботилась о подарке для своего недавно обретенного брата.
— А у меня нет для тебя подарка.
Джулиана рассмеялась.
— Конечно, у тебя нет. Да и с какой стати? — Он не смог найти подходящего ответа, и она добавила: — Мы ведь семья. А в семье совершенно не обязательно отдариваться.
Гейбриел помолчал в раздумье.
— Вообще-то я совершенно не представляю, как ведут себя в семье. Уж очень давно у меня нет никого, кроме Ника.
Джулиана задумалась над его словами.
— Действительно. Тогда давай будем считать, что в нашей семье поступают именно так.
— Великолепная идея.
Джулиана захлопала в ладоши и широко улыбнулась:
— Превосходно! — Затем несколько легкомысленно добавила: — Знаете, милорд, я всегда хотела иметь брата, который бы потакал мне.
Гейбриел рассмеялся, оценив ее притворную наивность.
— В самом деле? Могу я предложить вам обсудить этот конкретный вопрос с Ником?
Джулиана широко раскрыла глаза в ответ на его шутку, а затем расхохоталась.
На несколько минут воцарилось непринужденное молчание. Джулиана, спокойно сидя в кресле, наблюдала, с каким интересом Гейбриел просматривает книгу. Наконец он поднял голову и спросил:
— А когда ты нашла время выбрать подарок?
Джулиана небрежно махнула рукой и не задумываясь ответила: