Девять принцев Амбера .Тетралогия

Желязны Роджер Джозеф

— Я предлагаю тебе обдумать эту проблему, если только ты не желаешь видеть, как рвутся миры.

— Ты говоришь это уже не в первый раз, и я не верю тебе. Я по-прежнему думаю, что возросшая активность теневых гроз является следствием повреждения и ремонта изначального Лабиринта. А если мы станем экспериментировать с новым Лабиринтом, о котором ничего не знаем, то можем лишь ухудшить дело.

— Я не собираюсь экспериментировать с ним, — перебила она меня. — Я просто хочу изучить его.

Между нами вдруг сверкнул Знак Логруса. Вероятно, она

тоже как-то увидела или почувствовала его, потому что отпрянула в тот же миг, что и я. Я повернул голову, почти наверняка зная, что увижу. Мондор поднялся на каменную стену с выступами, похожими на зубцы. Он стоял неподвижно, словно был частью ее, подняв руки. Я подавил желание крикнуть ему, чтобы он остановился, но он знал, что делал. И я был уверен, что он все равно не обратил бы на меня ни малейшего внимания. Я двинулся к месту, где он стоял, и взглянул через плечо на крутящуюся штуку над потрескивающей равниной. Сквозь образ Логруса я ощутил темный ужасный напор силы, открытой мне Сухьи на его последнем уроке. Теперь Мондор взывал к ней и вливал ее мощь в теневую грозу. Неужели он не понимал, что высвобожденные им силы Хаоса будут распространяться до тех пор, пока не потекут по страшному руслу? Неужели он не видел, что если эта угроза — знамение Хаоса, то он превращает ее в истинно чудовищное явление? Гроза разрасталась. Рев усиливался. На воронку было страшно смотреть. Я услышал, как ахнула позади меня Фиона.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь! — крикнул я ему.

— Через минуту-другую узнаем, — отозвался он, опуская руки.

Знак Логруса мигнул передо мной и пропал.

Некоторое время мы наблюдали за этой проклятой штукой, становившейся все больше и шумнее.

— Ну и что ты этим доказал? — спросил я.

— Что у тебя нет терпения, — ответил Мондор.

В этом явлении не было ничего практически поучительного, но я продолжал наблюдение. Внезапно шум стал с перебоями. Темная воронка неожиданно задергалась, вытряхивая набравшийся при сжатии мусор. Вскоре она восстановилась до первоначального размера и звук вновь стал ровным.

— Как ты это проделал? — удивился я.

— Я ничего не делал. Все само настроилось.

— Такого не может быть, — заявила Фиона.

— Вот именно, — согласился он.

— Я что-то потерял нить твоих рассуждений, — признался я.

— Воронке полагалось бы с ревом двигаться дальше с еще большей силой, после того как Мондор влил в нее мощь, — пояснила Фиона. — Но ее перенастроили, так как у того, кто ею управляет, иные планы.

— И этот феномен от Хаоса, — продолжил Мондор. — Видно же было, как он черпал силу из Хаоса, когда я позволил ему это сделать. Кто-то играет там с самыми первозданными силами. Однако кто это, что и почему, я сказать не могу, но думаю, Лабиринт тут ни при чем. Он никак не может быть связан с играми Хаоса. Так что, вероятно, Мерлин прав. Я думаю, эта проблема имеет несколько другое происхождение.

— Ладно, — уступила Фиона. — Ладно. Но с чем мы тогда остаемся?

— С

тайной, — ответил Мондор. — Но едва ли тут имеется непосредственная угроза.

У меня в голове зародилась одна интересная мысль. Она легко могла оказаться неверной, хотя не высказывать ее вслух я решил по другой причине. Она происходила из той области мышления, которую я не мог быстро исследовать, а выдавать идею кусками я ужасно не люблю. Теперь Фиона сверлила меня горящим взглядом, но я сохранял вежливое выражение лица. Внезапно поняв, что дело ее безнадежно, она решила сменить тему.

— Ты сказал, что оставил Люка в несколько необычной обстановке? А где он сейчас?

Последнее, что я хотел, это по-настоящему разозлить ее. Но я не мог натравлять ее на Люка в его теперешнем состоянии. Вполне могло случиться, что она захочет прикончить его для подстраховки. А смерти Люка я не желал. У меня сложилось такое впечатление, что он, возможно, изменил свои позиции, и мне хотелось предоставить ему для этого все возможности, какие только были в моих силах. Мы все еще были в долгу друг перед другом, хотя вести счет стало труднее, и кроме того, в какой-то мере сказывались былые дни товарищества. Учитывая, в каком состоянии я его оставил, пройдет немалый, срок, прежде чем он снова будет в приличной форме. И тогда мне надо будет о многом с ним потолковать.

— Извини, — улыбнулся я. — В данный момент он — мой протеже.

— Я считаю, что у меня тоже есть некоторые интересы в этом деле, — спокойно заметила она.

— Бесспорно, — согласился я. — Но я чувствую, что мой интерес больше, так что мы можем помешать друг другу.

— Я и сама могу судить об этом.

— Ладно, слушай. Под действием наркотиков он оказался в мире грез. Любые сведения, которые ты сможешь от него получить, будут колоритными, но крайне разочаровывающими.

— Как это случилось?

— Чародей по имени Маска подсунул ему что-то, когда он находился в плену.

— Где это случилось? Я никогда не слышала о Маске.

— В Замке Четырех Миров.

— Давно я не слышала упоминания о Замке Четырех Миров, — вымолвила она. — Было время, когда в нем хозяйничал колдун Шару Гаррул.

— Теперь он вешалка, — уведомил я ее.

— Что?

— Долгая история. Но нынче там командует Маска.

Фиона пристально посмотрела на меня, и я мог утверждать, что она только-только начинает понимать, сколь многого она не знает о недавних событиях. По-моему, она решала, какие именно из напрашивающихся вопросов ей следует задать раньше, однако я нанес ей упреждающий удар, пока она еще не восстановила равновесие:

— А как там Блейз? — поинтересовался я.

— Ему намного лучше. Я лечила его сама, и теперь он быстро выздоравливает.

Я уже собирался спросить, где он находится, на что, как я знал, она откажется ответить. И мы одновременно улыбнемся, когда она обнаружит, к чему я клоню — нет адреса Блейза, нет и адреса Люка. Так мы сохраним свои тайны и останемся друзьями.