Девять с половиной дней чужой жизни

Черных О.

Натали метнула огненную стрелу в хозяина, но она не коснулась его. Не дождавшись поддержки, пулей выскочила за дверь. Уже оттуда донеслось слишком выразительно:

– Стерва! Совсем мозги потеряла.

Сильвия невозмутимо посмотрела ей вслед. Она еще не поняла, что потрясающе сыграла свою роль, в которую поверили не только зрители, но и она сама – главная ее исполнительница. После чего победоносно улыбнулась и встретилась взглядом с Александром.

– Надеюсь, ты не очень огорчен моим решением? – спросила

с милой улыбкой. – Не переживай. Такую курицу ты всегда сможешь найти, но только не на моих глазах. Договорились?

– Ты ревнуешь? – в его вопросе было искреннее удивление.

Она не ответила и долго смотрела ему в лицо, отметив про себя, что он не такой и урод, каким показался в первую минуту. И Шура совершенно не прав, называя его гориллой. Просто муж Женни был во всем крупным мужчиной – человек Ренессанса и глаза у него были красивые.

– Спокойной ночи, – сказала спокойно и, развернувшись, направилась к двери.

– Подожди, – остановил ее хриплый голос. – Неужели тебе все равно где и с кем я бываю?

– А тебе?

Он, тяжело дыша, приблизился, нависая над ней, как скала. Сильвия босиком и в коротком халате рядом с ним казалась совсем маленькой. Она могла ожидать чего угодно, но только не того, что произошло в следующую минуту. Он сгреб ее своими сильными руками и прижал к себе. Ноги оторвались от пола, и теперь ее лицо было на уровне его пылающих глаз. Она и опомниться не успела, как ощутила на своих губах горячие горьковатые губы с привкусом табака и слабо вскрикнула от удивления, когда осознала, что это был настоящий поцелуй. Он целовал ее долго и страстно, полностью подчинив своей силе. О сопротивлении не могло быть и речи. Когда Александр опустил ее на пол, все еще не выпуская из объятий, Сильвия, наконец, опомнилась и сделала слабую попытку сопротивления.

– Что ты себе позволяешь? – гневно спросила, пытаясь восстановить дыхание.

– А, что такого я себе позволяю? – ответил он вопросом на вопрос. – Я поцеловал свою жену. Ты в этом видишь что-то странное? Я нет.

– Отпусти, – прошептала, едва переведя дух. – Мне нечем дышать.

Он слегка ослабил железные объятия, но остался стоять на месте.

– Только не говори, что тебе неприятны мои поцелуи, – произнес с улыбкой, снова наклоняясь над ней.

Щеки ее полыхнули огнем от возмущения и неведомого чувства, бурно проявившегося от его прикосновений. Но еще больше от того, что для Александра это не осталось незамеченным.

– Сейчас же отпусти меня, – она попыталась оттолкнуть его. – Что ты о себе возомнил? Супермен – любитель горничных. Отпусти, я сказала.

– Отпустить? – глаза его стали непроницаемыми. – Да, пожалуйста, – он разжал руки и отошел назад к столу.

– И вовсе мне не нравятся твои поцелуи, – не сдержалась Сильвия, поправляя халат. – Не слишком ли много ты

о себе думаешь?

Он резко повернулся и в два шага преодолел расстояние между ними. Приподнял ее голову за подбородок и спросил:

– А чьи тебе поцелуи нравятся? Гарри целуется лучше? Или твой новый хахаль – доктор?

– Фи, как грубо, – она попыталась убрать его руку, но из этого ничего не получилось. – Я плохо себя чувствую и хочу уйти, – сказала примирительно, в душе опасаясь, что этот разгневанный Александр, чего доброго, придушит ее в порыве выяснения отношений. Пожалуй, с ним не стоит перегибать палку.

– Ты права, так будет лучше для нас обоих, – сказал он, пытаясь совладать с собой, хотя глаза его все еще горели опасным огнем.

Сильвия машинально поправила халат, и только сейчас с ужасом осознала, что под ним ничего не было. В любой момент при неосторожном движении она могла оказаться обнаженной. Бессильно опустив руки, медленно направилась к двери. Александр провожал ее тяжелым взглядом, который сумел подчинить ее волю и заставил оглянуться.

– А, кто такой Гарри? – спросила, как ни в чем не бывало. Это имя она слышала уже несколько раз за время пребывания в доме.

На мгновение он остолбенел, а потом разразился громким смехом.

– Хороший вопрос. Иногда я и сам себе его задаю. Гарри, дорогая, – многоликий Янус.

– Многоликий? – переспросила растерянно. – И… что я…

– Да, ты питаешь к нему чересчур нежные чувства. Непонятная слабость сильной женщины к такому слизняку.

– Многоликий Янус, слизняк, кто еще? Я что, извращенка и люблю все «эдакое»? – вопрос прозвучал совершенно невинно, и это немного обескуражило его.

– Похоже на то, – он озадачено поднял бровь. Такая самооценка жены была в диковинку.

– Ты не ответил, кто же такой этот Гарри?

Он тяжело вздохнул, задумался, а потом показал рукой на кресло.

– Хочешь поговорить?

Она кивнула.

– При одном условии, что ты не будешь приставать.

Он снова раскатисто засмеялся.

– До сих пор этим, дорогая, занималась ты. Кто забрался ко мне на колени? Кто в присутствии Натали обнимал меня и нежно прижимался, воркуя на ухо? По-моему, такое поведение носит определенный характер и наводит на определенные мысли.

Сильвия снова вспыхнула.

– Ах, вот оно что? Насчет этой сцены, ты сильно не обольщайся. Просто я показала этой нахалке, что все в этом доме принадлежит мне.

Он снова удивленно и недоверчиво посмотрел на нее.

– Ладно, садись, я расскажу тебе о Гарри, если ты меня не разыгрываешь.

Решительно мотнув головой, она с готовностью уселась в большое кресло.

Он открыл бар, наполнил два бокала вином и опустился на ковер у ее ног.

– Твое любимое, – протянул ей бокал.