Девять с половиной дней чужой жизни
Шрифт:
Сильвии стало любопытно и она слегка пригубила. Вино было кисло-сладким с приятным терпким вкусом.
Александр наблюдал за ней.
– Нравится? Ты помнишь его вкус или… – он не договорил.
– Приятное и освежающее. Больше добавить ничего не могу. Так, о чем мы там собирались говорить?
– О Гарри, дорогая. Если ты забыла, напомню, что он твой адвокат и по совместительству самый близкий человек, – он слабо усмехнулся. – Настолько близкий, что сумел оттеснить всех остальных слишком далеко. Пользуется твоим безграничным доверием и ты, как послушная безмозглая
– И, что же, плохого я сделала семье? – спросила осторожно, вспомнив, что утром отец в разговоре по телефону вскользь тоже на что-то намекал.
– Плохого? – переспросил он и долил вина в свой опустевший бокал. – Другого твой отец давно бы уже убил. Но что взять с глупой дочери, которая, пропила все мозги и слепо идет по ниточке, за которую дергает ловкий подлец.
– Давай без оскорблений, – обиделась Сильвия. – Я все равно ничего не помню, так что можешь так не стараться.
Он одним глотком опустошил свой бокал.
– Пожалуй, это единственное, что тебя спасает. Ты, дорогая, умудрилась оторвать самый большой кусок от семейного пирога, который был записан на тебя, и, с легкостью передала управление дочерней кампании своему любовнику Янусу.
– Но почему Янусу, если он Гарри?
– Потому что у него на самом деле слишком много лиц. Он адвокат, любовник, главный советчик, лучший друг, а теперь еще и управляющий одной из наших компаний, вернее, уже почти, своей.
– И зачем я это сделала? Папа, наверное, очень огорчился?
– Огорчился? – Александр выпучил глаза. – Ты его чуть в гроб не загнала, а потом надралась на радостях со своим бой-френдом так, что до сих пор опомниться не можешь. Кстати, заметь, очень хорошая позиция. Интересно, а где в это время был он, когда ты без сознания валялась в кювете и истекала кровью? Еще неизвестно, чем бы закончилась ваша прогулка, если бы на той дороге вовремя не появился новый претендент в приближенные к телу – доктор Ямпольский.
– Не знаю, – совершенно искренне пожала плечами Сильвия. Конечно, она могла бы рассказать этому великану, что в ту ночь спокойно спала в своем номере в санатории, но, наверное, он ее рассказ принял бы за неудачную шутку. – И, что же, теперь уже ничего нельзя вернуть назад?
– А ты этого хочешь? – спросил серьезно, задержав на ней пристальный взгляд.
– Сейчас я плохо ориентируюсь во всем. Если честно, практически ничего не помню, но уверена в том, что не хочу огорчать папу. Он этого не заслуживает.
– Хорошо, хоть так.
Они оба какое-то время молчали, каждый размышляя о своем.
– Мне трудно тебе верить. Знаешь, я нисколько не удивлюсь, если ты снова затеяла какую-то игру и пытаешься меня сделать козлом отпущения, – он первым нарушил молчание.
– Брось причитать, – небрежно заметила Сильвия. – У меня от этого начинается мигрень, – она прижала пальцы к вискам. – Ты можешь понять, что мне на самом деле трудно во всем разобраться самой? Кто-то должен мне помочь ориентироваться в жизни. Не очень-то приятно, когда тебя считают дурочкой, – она обижено
Александр поднялся, поставил пустой бокал на стол и, заложив руки за спину, задумался, прохаживаясь по комнате.
– Скажи честно, Женни, ты, на самом деле ничего не помнишь, или всех дурачишь? – вдруг спросил, остановившись перед ней.
Она резко поднялась с кресла и направилась к двери.
– Постой, давай без сцен и истерик. Вернись на место. Если хочешь знать, ты передала этому Гарри права на управление компанией. Другими словами, он – совладелец и теперь имеет свое мнение и веское слово, зачастую решающее и совершенно противоположное нашему. Ты понимаешь, что это значит?
Она медленно покачала головой.
– Без него мы не можем заключить ни одну сделку.
Это она уже понимала. Фактически, Женни своим безрассудством парализовала деятельность компании и доверила управление ею совершенно чужому и постороннему человеку. Ему незачем отстаивать интересы семьи, потому что в этом деле он преследует лишь собственные интересы. Папа всю жизнь отдал бизнесу, а она в один момент перечеркнула не только его дело, но и его жизнь. Да ее за это убить мало, а они еще нянчатся с ней.
«И ради такой паршивой овцы столько шума в стаде, – подумала, вспомнив, как страдал отец, когда навещал ее в больнице. – Женни сама судьба наказала. Но почему за ее грехи должна отвечать я? Это несправедливо».
Александр молчал, словно решая, стоит ли дальше продолжать разговор и рассказывать все до конца? Какое-т о время он стоял перед ней, а потом снова опустился на ковер у ее ног.
– Слабое утешение лишь в том, что в суматохе или по причине полной невменяемости, вызванной алкоголем, эта сделка не имела логического завершения. Ты не подписала главную бумагу и это пока не позволяет полностью и законно отнять бизнес.
– Бумагу? Какую? – шепотом спросила расстроенная Сильвия.
– У них нет доверенности на право ставить подпись на документах вместо тебя. Без этой мелочи, маленькой закорючки в несколько букв, твой Гарри не является настоящим хозяином, а остается лишь твоим доверенным лицом, и ты вправе в любое время ему дать пинка, хотя и это теперь будет непросто. Никто не видел этот документ, и трудно сказать на каких условиях ты подписала бумаги? Возможно, на первый взгляд они выглядели невинно, но нет сомнения в том, в каждом пункте находится масса подводных камней. Гарри, нужно отдать должное, хороший юрист и ничего не будет делать не в свою пользу.
Сильвия ровным счетом ничего не понимала в бизнесе, финансовых документах и совершенно не знала о существующих правилах и уставе акционеров компании. Она вдруг с ужасом подумала о том, что если сейчас отец попросит ее подписать какие-то бумаги, она не сможет ему отказать. Кому угодно, но только не ему. Но и подписать она тоже ничего не сможет по многим на то причинам. И не только потому, что это выглядело бы неэтично, она просто не умела расписываться так, как это делала Женни и ни разу в жизни даже не видела ее подпись.