Девять с половиной дней чужой жизни

Черных О.

– Мы уже знакомы, – пришла ей на помощь мама и улыбнулась. – Проходите в комнату, а пакеты нужно отнести на кухню.

Александр протянул маме букет.

– Это вам, Светлана Викторовна. Да, вот еще… что касается нашего знакомства, я хотел бы внести некоторые уточнения. Вчера я был просто заезжий гость из Москвы, но сегодня все изменилось.

Мама прижала цветы к груди и испуганно посмотрела на дочь.

– Нет-нет, все в порядке, – поспешил он ее успокоить. – Но, думаю, что вы первая должны узнать о том, что час назад мы зарегистрировались и теперь Сильва – моя законная жена. А я, выходит, ваш зять.

Мама

изменилась в лице. В глазах блеснули слезы. И было непонятно, это слезы радости или беспокойства. Она так и не успела ничего сказать, потому что из глубины квартиры послышался мужской голос.

– Поженились? Это как же без свадьбы и родительского благословения? И кто вам позволил?

Сильвия замерла. Голос был хорошо знаком. Она испуганно посмотрела на мужа, но тот в ответ недоуменно пожал плечами и с удивлением уставился на Льва Давыдовича, выглянувшего из гостиной.

Мама справилась с первым впечатлением и с любопытством наблюдала за этой сценой. По всему было ясно, что она уже посвящена во все подробности «московского периода».

Жгучая краска залила щеки Сильвии и она, вздохнув, опустила глаза.

– Оказывается, вовремя я успел. Что же ты, – обратился он к Александру, – не сказал, что уезжаешь? Я бы с радостью составил компанию и заранее подготовился. А так пришлось бросить все дела и лететь следом. Здравствуй, дочка, – он обнял и поцеловал Сильвию.

– Я должна попросить у вас прощение, – тихо сказала она, вместо приветствия, и спрятала пылающее лицо в букет.

– Раньше ты называла меня на «ты», – улыбнулся он.

Она вздохнула.

– Раньше вы были моим отцом, – пролепетала, сгорая со стыда.

– А, что изменилось сейчас? Давай все оставим, как было раньше. А, знаешь, как я по тебе скучал? Если бы не Александр, который разделял со мной это чувство, я бы, наверное, не выдержал нашей разлуки.

– Да уж, пришлось нам долго ломать голову, куда это подевалась наша Женни? – усмехнулся муж, крепко сжав ее руку.

– Это точно, – подтвердил отец. – Задала ты нам загадку, на которую никто не знал правильный ответ.

– Значит, вы больше не сердитесь на меня?

– Конечно же, сержусь, – на его лице появилась напускная строгость. – Сейчас же прекрати мне «выкать», иначе тебе не поможет и твой грозный муж.

Мама вдруг громко всхлипнула и все посмотрели в ее сторону.

– Доченька, страшно подумать, что ты оказалась способна на такое… пострадали люди, – прошептала она и покачала головой.

– А, кто пострадал? – удивленно спросил Александр. – Я сегодня, между прочим, женился на любимой женщине. Хотя, не стану скрывать, пришлось мне побегать за ней. Порой, даже руки опускались от неудач. Но пусть теперь рискнет еще раз от меня сбежать, – он погрозил пальцем и с улыбкой притянул жену к себе.

– Да уж, – подтвердил Лев Давыдович и тяжело вздохнул. – Побегать пришлось нам обоим. Когда Александр рассказал мне всю историю, я сразу не поверил. Если честно, даже не знал, как к этому отнестись. Одна была дочь, а вторая… – он замолчал, затрудняясь подобрать слово. – Но я уже любил эту вторую Женни – нежную и ласковую девочку. Сердце чувствовало и тянулось к ней, хотя разум протестовал против всего, что произошло. Я не находил себе места, да и объяснений и снова пришел к Александру. Вот тут

он и показал мне отчет детектива и фотографии. Что-то сразу екнуло. Ты мне очень свою маму напомнила в молодости. А когда я узнал твое имя, меня чуть удар не хватил. Сразу вспомнил свою юношескую любовь и то, как мы расстались… Появилась надежда, но поначалу даже подумать об этом боялся. На следующий же день сам отправился в детективное агентство и вскоре уже знал о вас с мамой все. Ошибки быть не могло. Но приехать сразу не удалось. От всех событий и радости, сердце так прихватило, что пришлось пройти небольшой курс реабилитации в клинике Ямпольского. Ты прости меня, дочка. Я виноват перед тобой. Виноват перед твоей мамой. Я любил ее всю жизнь. Не знаю, как так могло получиться? Я искал ее, но никаких следов… Позже мне удалось узнать, что она уехала из Москвы и родила дочь…

Александр повернул в себе Сильвию и внимательно посмотрел ей в лицо.

– Происходит что-то невероятное. Чудеса продолжаются? – он крепко прижал ее к груди.

– Да уж, чудеса, – снова вздохнул Лев Давыдович. – Я ведь тогда решил, что Света вышла замуж, и решил не мешать ее счастью. А, оказывается, она от меня просто сбежала и даже не сообщила о дочери, – он покачал головой и грустно посмотрел на Светлану Викторовну.

– Левушка, но ведь ты был женат, и я боялась разрушить… – она заплакала.

– Ну, что ты, Светочка, – отец подошел к ней и вытер слезы своим носовым платком. – Сегодня у нас праздник, так что плакать можно только от счастья, и то, нежелательно, – сказал он и нежно поцеловал ее в висок.

– М-да, – задумчиво произнес Александр и повернулся к теще. – С первого раза как-то трудно все это переварить. Зато теперь я понимаю, что у вас это семейное. Не далее, как сегодня утром я уже слышал что-то подобное. Кто бы мог подумать, что все, что с нами произошло, явилось подарком судьбы сразу трем мужчинам? Если я все правильно понял, моя жена Сильвия Викторовна тоже ваша дочь?

– Да, и самая настоящая. Но почему Викторовна? – встревожился Лев Давыдович и вопросительно посмотрел на, притихшую у двери маму.

Та смущенно пожала плечами и пролепетала:

– Но как я могла? По какому праву? Ты же сам понимаешь… В общем пришлось дать дочери свое отчество, раз у нее не было отца.

– Не было отца… – повторил в задумчивости Лев Давыдович. – Для меня это страшное откровение. Ну-с с фамилией уже ничего не получится, – он, прищурившись, посмотрел на Александра и тот в ответ отрицательно качнул головой. – Но отчество обязательно должно быть настоящее – Сильвия Львовна. Согласна? – спросил он дочь.

Сильвия подошла к нему, привстала на-цыпочки и обняла за шею. Знакомый запах вызвал тепло в душе. Она вдруг вспомнила, как этот одинокий, пожилой человек плакал у ее кровати в клинике, как заботился о ней, поддерживал, окружая искренней отцовской любовью и нежностью, вспомнила огненно-красные рубины и взволнованно прошептала на ухо:

– Я с первой минуты нашей встречи чувствовала, что ты настоящий и самый лучший.

– Ну, это ты мне уже говорила, – притворно проворчал отец, но лицо его просияло. Встретившись с недоуменным взглядом Светланы Викторовны, он смущенно кашлянул в кулак и расплылся в улыбке. – А не пора ли нам открыть шампанское? У меня и тост есть.