Девять сбежавших кошмаров

Ролдугина Софья Валерьевна

Сдавленно пискнув, Виттория скрестила руки на груди, отчётливо ощущая, что батистовая ночная сорочка слишком тонкая и слишком короткая. И голые коленки торчат нелепо, и ноги свести почему-то не получается, и сердце колотится в горле, и…

– Так, – произнёс Рю ошарашенно и даже оглянулся, выискивая врагов у себя за спиной. Не нашёл, ощутимо помрачнел и повторил задумчиво: – Та-а-ак…

Виттория сглотнула и заморгала.

Он помедлил мгновение, а затем отставил кружку, исходящую ароматным шоколадным паром, на стиральную машинку, стряхнул с фартука невидимые

крошки и встал на одно колено.

– Дева Виттория, – позвал грозный дракон проникновенно. – Спору нет, судьба свела нас вместе совсем недавно, и нет у меня пока что права просить о безусловном доверии. Но я простой воин, и если уж чего обещаю, то никогда своего слова не нарушу. И посему клянусь: будешь ты колдуньей или простым человеком, будешь ли ты моей хозяйкой или я – твоим господином, а всё одно – я тебя против воли не возьму. Ни силой, ни дурманом, ни колдовством. Идёт?

И – очень бережно – он сцепил свои пальцы с её, как делают дети, когда дают обещание.

Виттория медленно выдохнула, и мысли у неё наконец прояснились. Рю терпеливо ждал, и теперь отчего-то очень сильно бросалось в глаза, что на цветастом фартуке у него пятна какао и брызги воды, что брови нахмурены тревожно, а восхитительные алые волосы безжалостно стянуты в узел на затылке, как у домохозяйки.

«Вот ведь по-идиотски вышло, – подумала Виттория и споткнулась взглядом о кружку, дымящуюся на стиральной машинке. – Это что, он шоколад сварил? Сам? Для меня?»

– Ты сказал, а я услышала, – наконец ответила она, слегка сжимая пальцы в знак, что принимает клятву, пусть принесённую в таких дурацких обстоятельствах. – И извини, что так перепугалась. Наверное, сон ещё не выветрился.

– Сон, говоришь, – протянул дракон задумчиво и снова покосился куда-то себе за плечо. – Больно прилипчивый какой-то.

И они переглянулись, думая наверняка об одном и том же – что-де без колдовства тут явно не обошлось.

А чуть позже, прихлёбывая из кружки сладкий горячий шоколад и кутаясь в пушистую бабушкину шаль, Виттория с энтомологическим интересом разглядывала диковинное существо, которое барахталось в ловце снов. Размером оно было с мизинец, не больше, почти что прозрачное и страшно противное – то ли червяк, то ли гусеница с десятком вылупленных глаз, глядящих в разные стороны и беспрестанно моргающих. Некоторые обережные ниточки уже порвались, но обмотка на обруче, заговорённая самим покойным Лобо Флорабелио, пока что держалась.

– А вот и твой ночной кошмар, дева, – указал на существо когтём Рю. – Экая пронырливая дрянь. Ещё немного – и сбежал бы.

– Теперь не сбежит, – сощурилась Виттория, отчётливо припоминая, что в роду Флорабелио были не только добрые колдуны. И мстительно добавила: – Кстати, а нет ли у нас ненужной обувной коробки?

***

– Экая же пронырливая дрянь! – почти слово в слово повторил Белый Лис, восхищённо пялясь на крышку от обувной коробки, словно видел её насквозь. Хотя, может, и видел – заклинания позволяли делать и не такое. – Редкостная мерзость! И знаете, что самое интересное?

– Понятия не имею, – честно ответила Виттория, терзаясь

чувством вины из-за того, что устроила переполох с утра пораньше.

Персоны, вовлечённые в переполох, впрочем, недовольными не выглядели – даже Летиция, которая вдохновенно строчила что-то в пухлом блокноте, или Бэтс, в чьей кофейне, удачно расположенной на полпути решительно ото всюду, и происходило спонтанное совещание. Только Рю зевал украдкой в кулак, словно так не сомкнул глаз до самого рассвета – хотя с чего бы, если даже Виттория выключилась после чашки горячего шоколада, как по волшебству.

– Население Сити – пять миллионов, если не больше, – непонятно пояснил Белый и склонился над коробкой с таким хищным выражением лица, что та опасливо съёжилась. – И из всего многообразия потенциальных жертв это, с позволения сказать, существо выбрало именно колдунью, да не простую, а из рода Флорабелио. Куда оно вообще смотрело?

– В светлое будущее? – предположила Летти, не отвлекаясь от собственных записей.

– Ну разве что будущее было настолько ослепительным, что бедная мерзость зажмурилась всеми своими тринадцатью глазами и совершенно случайно влетела в открытую форточку, – согласился он. И – сделался вдруг задумчивым: – Но что-то мне не верится в совпадения… Не окажешь мне любезность, о диковинка?

– Смотря какую, – осторожно ответила Виттория, прикидывая, получится ли у неё заскочить домой по дороге и нормально позавтракать.

Не то чтобы утром ей не терпелось поскорее оттащить свою добычу в агентство, но кто же знал, что безжалостный шеф столь живо отреагирует на одно-единственное сообщение, отправленное с сонных глаз, и велит немедленно явиться к нему со злосчастной коробкой.

«Заботится, что ли? – промелькнула невероятная мысль. Но тут же Виттория одёрнула себя: – Да нет, не может быть, он же в прямом смысле чудовище».

– На самом деле – любую, какую мне будет угодно, благодаря нашему всесторонне продуманному договору, – фыркнул Белый, точно прочитав мысли. – Но пока о многом я не попрошу. Зайди-ка к господину Книжнику и узнай у него, сталкивался ли он с подобными тварями.

Предложение выглядело разумным, к тому же оставляло пространство для манёвров с завтраком, потому оставалось только кивнуть, соглашаясь, что Виттория и сделала. И добавила, не подумав:

– А вы чем займётесь? Ой, – смутилась она запоздало. – Не подумайте, что я в укор или что-то вроде того…

Но Белый и не подумал обижаться – напротив, развеселился:

– О, мне дело найдётся, поверь. И, полагаю, не одно.

***

В книжной лавке на улице Тюльпанов Виттории уже доводилось бывать раньше, но лишь однажды – когда Летиция торопливо представила её угрюмому хозяину, забрала свой заказ и ретировалась. Запомнилось с того раза не так уж много. К примеру, то, что внутри помещение было гораздо больше, чем можно было бы предположить по фасаду, гротескно сплюснутому с боков другими зданиями… Или то, что приходить сюда раньше полудня смысла не имело, ибо хозяин явно не считался с поговоркой: «С солнцем вставай – добра лопатой загребай».