Девять сбежавших кошмаров

Ролдугина Софья Валерьевна

– Тори? Но как?

– У лисиц озорной характер, им по нраву каверзы, обман и преображения, – усмехнулся Рю, который до сих пор, кажется, дремал стоя. – Мне таких забав не понять, однако созерцать их иногда бывает забавно.

– Какие забавы, это для дела и на несколько минут, – отмахнулся Белый, но глаза у него сверкнули. – И да, друг мой давний, попробуешь меня разбудить – ощиплю, как курицу.

Дракон ничего не ответил, только фыркнул, показывая, что он думает об угрозах. Но не ушёл никуда, что интересно, а пристроился тут же, рядом,

на столе: подогнул под себя ноги, достал из ниоткуда меч и принялся медитативно натирать тряпочкой. Виттория даже позавидовала на секунду: ей тоже хотелось чем-нибудь занять руки, чтобы они не выдавали её нервной дрожью.

– Что ж, приступим, – произнёс тем временем Белый и храбро сбросил крышку с коробки.

Тварь, полупрозрачная и какая-то студенистая, трусливо выглянула, вылупилась, часто моргая, во все стороны сразу – и вдруг очень шустро прошмыгнула ему в ухо. Он почти ничем не выдал отвращение, только слегка поморщился, а потом опустился в кресло, откинулся на спинку и сразу же задремал, словно его выключили. Некоторое время его дыхание становилось ровнее и легче, но затем на красивое лицо точно тень набежала. Тёмные ресницы дрогнули; в уголках глаз блеснуло что-то подозрительно похожее на влагу, а губы побелели.

– Началось, – констатировала Летиция вполголоса и нервно улыбнулась: – Что вы так напряглись? Ему этот кошмар на один зуб.

Несмотря на показную легкомысленность, взгляд у неё заметно потемнел, а между бровей появилась морщинка, которую было совершенно не видно раньше.

Виттория тоже ощущала себя не в своей тарелке. Частично потому, что её тень-отражение за спиной у Белого Лиса колебалась, как пламя свечи на ветру, изгибалась и жутковато искажалась, а частично потому, что сам он, надо сказать, выглядел неважно. С каждой минутой нездоровая бледность усугублялась; дыхание стало неровным и прерывистым, веки дрожали, а на висках выступил пот. Кошмар, видно, попался упорный и коварный: иногда отступал, давая поблажку, и тогда лицо спящего становилось почти безмятежным. А потом – снова атаковал с удвоенной силой.

Через полчаса у Виттории пронеслась в голове шальная мысль: «Может, разбудить всё-таки? Мне-то никто ничего не приказывал и ничем не угрожал…»

И вдруг что-то изменилось.

Белый Лис всхлипнул жалко, измученно и вжался в кресло, запрокидывая лицо. Острые когти впились в подлокотники, раздирая кожаную обивку; вдох получился похожим на протяжный глухой свист, а в ухе блеснула капля крови, тягучая и словно бы маслянистая. На мгновение он замер, выгнувшись…

…и тень за спиной у него резко отрастила девять хвостов, заполняя собой всю комнату до потолка.

– Вот ведь дрянь, – хрипло посетовал Белый Лис, поднимаясь из кресла и походя стирая с шеи и виска подтёки крови. – Добралась до такого, что я и сам уже забыл… – он покачнулся, но Рю был тут как тут – поймал его и помог устоять. – Убери-ка руки, мой очаровательный друг, пока я их не откусил.

– Ну, кусай, – хмыкнул дракон, нисколько не обеспокоенный

грозными посулами. Он ухватил Белого Лиса за подбородок, повертел голову из стороны в сторону и лишь тогда, удовлетворённый увиденным, отступил. – Крепкая попалась скорлупка?

– Мне-то на один укус, – парировал Белый, оправляя на себе одежду. Промокнул лоб салфеткой, развеял её, брезгливо поморщился. Выглядел он сейчас почти здоровым, только изрядно сердитым. – Но вот кому-то послабее придётся нелегко. Поняла, диковинка?

Виттория поспешно кивнула. Желание геройствовать во славу города у неё резко пропало.

– Что-то не слышу ответа.

– Поняла, усвоила, запомнила, – быстро откликнулась она. И добавила для пущей убедительности: – Обещаю в пекло не лезть и голову в петлю не совать!

– Ну-ну, зачем же так строго? Юным колдуньям бывает полезно время от времени совершить что-нибудь этакое. Главное – иметь пути отступления и знать свои пределы… Или наоборот – не знать, – парадоксально откликнулся Белый Лис и подмигнул ей. – Что ж, если с наставлениями покончили – время заняться поисками.

Сказано – сделано.

Бумагу он положил на стол, флакон с чернилами придирчиво изучил на просвет и взболтал. А затем – открутил крышку и щедро плеснул на белый лист, бормоча себе под нос: «Шики-тики, тики-шики – покажи мне, что я хочу знать».

И всё.

Ни таинственных заклинаний, ни мудрёного колдовства, ни даже зловещих вспышек Виттория не углядела, как ни всматривалась, но чернильное пятно на бумаге задрожало, как желе, вздыбилось крошечными волнами – и растеклось причудливым узором. Сначала казалось, что это беспорядочное нагромождение пятен, но затем проступили буквы одна за другой, а хаотические линии сложились в узор. Летиция, привычная, вероятно, к таким чудесам, тут же принялась водить пальцами по планшету и уже через несколько секунд радостно воскликнула:

– Так и знала, что уже видела что-то в этом роде!

На экране мигала эмблема киностудии – и впрямь очень даже узнаваемая. От изображения на сайте чернильное пятно отличалось разве что некоторой размытостью и несколькими странными деталями вроде рамки, стрелки и россыпи загадочных цифр. Секрет, впрочем, раскрылся довольно быстро: на сайте обнаружилась целая галерея фотографий из загородных павильонов, на одной из которых засветился указатель с эмблемой и надписью «Въезд через двести пятьдесят метров».

– Значит, кошмар надо искать где-то там, – подытожил Белый Лис, постучав пальцем по фотографии. – И на жертву, вероятно, укажут слова «убтк», «прбл», «блнс» и множество цифр, записанных в столбик. Интересно, что это? Какая-то игра? – с любопытством склонился он над бумагой.

– Толку-то гадать – надо идти и смотреть, – пресёк ненужные размышления Рю и аккуратно зевнул в кулак. – Давай-ка дальше, что время терять.

Белый Лис выглядел так, словно собирался показать ему язык, но в последнюю секунду передумал и изящно махнул рукой: