Девять унций смерти
Шрифт:
Ранним-ранним утром, еще до свету, Шарц прокрался за выброшенным в снег словарем. Ну, вот не мог он оставить книгу в снегу валяться! Даже если это всего лишь словарь — не мог. Тем более что снег под утро начал таять. Одна талая капелька. Другая. Словно кто в окошко стучит. И ведь ясно, кто, — оттепель стучит, грозится: «Забирай, говорит, свой словарь из моего сугроба, пока не поздно! А то ведь размокнет».
По лестнице Шарц прокрался вполне для лазутчика достойно. Ни одна ступенька не скрипнула. А вот по раскисшей, чавкающей снеговой каше — увольте. Стар он, видать, для таких хитростей. Сноровку потерял. Впрочем, ледгундцы с фалассцами тоже снегом
Стараясь хлюпать потише, Шарц доплелся до заветного сугроба, нагнулся… словаря не было!
— Уходить вам надо, господин доктор!
Шарц вздрогнул. Застыл. И медленно-медленно повернулся. Хозяин гостиницы протягивал ему словарь.
«Как он подобрался, этот старик? Я его не заметил. Не услышал. Не почуял».
— Пока все тихо, а только… сами понимаете, — сказал хозяин гостиницы.
«Я-то понимаю, а вот ты когда и на кого работал, старый хрыч?» — ошарашенно подумал Шарц.
Протянул руку и взял совершенно сухой словарь.
«Вот как. Значит, он давно его подобрал. Может, еще вчера, после того, как я подремать устроился. Подобрал, высушил, раньше меня сюда явился, стоял тут, поджидая…»
— Спасибо, — сказал Шарц.
Старик посмотрел на него с иронией.
— Я… боялся, что размокнет! — вырвалось у Шарца.
Взгляд старика стал еще ироничней.
— Ну… не мог я его бросить, — виновато вздохнул Шарц. — Сам понимаю, что глупо, а только…
— На таких глупостях обычно и попадаются, — промолвил хозяин гостиницы. — Бросали бы вы это дело, господин доктор.
— А я и бросил, — откликнулся Шарц. — Это оно меня не бросает…
— И так случается, — кивнул хозяин гостиницы. — Прискорбный случай. Мои соболезнования по этому поводу. Впрочем, ночная придумка была хороша. Давно я так не веселился. Это ведь не та книга, верно?
Шарц не ответил. Ответа не требовалось.
— Вам лучше уходить прямо сейчас, господин доктор, — продолжил хозяин гостиницы. — За вещами я присмотрю. Деньги вам нужны?
— Денег у меня хватает, — отозвался Шарц. — И спасибо вам за помощь, кто бы вы ни были!
— Не за что, — усмехнулся старик.
— И… если придут мои ученики, спохватился Шарц, — или кто-то из профессоров… скажите, мол, уехал по срочному делу, а то ведь они еще выручать меня полезут.
— Хорошо, — кивнул старик. — Скажу. А сейчас уходите. Не медлите.
Старый лазутчик прав. Неважно, на кого он там когда-то работал и почему взялся помочь, но он прав. Уходить нужно сейчас, прихватив лишь необходимый минимум вещей. Хотя нет! К черту вещи! Книга с ним, деньги тоже, так что — в путь, без лишнего промедления — в путь, слишком дорого может обойтись любая задержка!
Поблагодарив хозяина, Шарц захлюпал к калитке. Вот же слякоть! Что ж, по крайней мере к нему тоже никто не подкрадется незамеченным! Разве что этот старик…
Преследователей он и в самом деле заметил. Их сапоги хлюпали не тише, чем его собственные.
«Ледгундцы! — пробурчал лазутчик. — Проследили, сволочи!»
«А фалассцы?» — спросил лекарь.
«Этих не видно», — ответил лазутчик и побежал.
«Но это не значит, что их здесь нет», — буркнул шут.
«Ох, и растолстели вы, сэр доктор!»
«Ох, и обленились вы, сэр шпион!»
«Да уж, глядя на вас, и впрямь со смеху помереть можно, жаль, что никто, кроме меня, вас обоих не видит!» — вздохнул шут.
«Молчи!» — рычали ему в ответ.
Шарц петлял по городским улицам и переулкам, спешил проходными дворами
Снег растаял под утро, словно давая Шарцу возможность скрыться. Следы, конечно, и в этой грязище остаются, как же без них? Вот только… вы еще попробуйте разобрать, чьи именно?
По городу, знаете ли, постоянно кто-нибудь ходит. Целые толпы народа ходят по нему то туда, то сюда, и все без исключения оставляют следы. И будь ты хоть сто раз лазутчик, найти среди всей этой неразберихи то, что необходимо, — задача непростая.
А значит, главное — оторваться от упорных длинноногих преследователей. Что ж, задача выполнимая. Они, конечно, бегают побыстрей, Шарцу со своими коротенькими ножками трудно с ними соперничать, зато он, как никто другой, знает этот город. И в каком переулке сколько подворотен, и в какой подворотне сколько входов-выходов, какой двор проходной, а какой и не очень, в каком заборе сколько дыр и где злые собаки водятся. Простите, господа! Они и в самом деле очень злые. Больно? Очень сочувствую. Приходите на прием, обязательно зашью. И травки пить не забывайте, вдруг бешеные? Какие травки? А вот вы у доктора на приеме и спросите, у меня то есть, и доктор вам все скажет. А убегающему лазутчику недосуг, вы уж простите. Да и не знает он этих травок, откуда ж ему, гному, знать такие вещи? Бешеных, равно как и прочих, собак в гномских подземельях не водится, да и травки такие там не растут. Так что не обессудьте. Какая замечательная подворотня! Нет, вы полюбуйтесь! Ну разве не роскошь?! А лужа-то, лужа! Всем лужам лужа! Говорят, она старше городских ворот! Что, понравилась? Слышу, что понравилась! А теперь ныряем в эту дыру, пролезаем вот здесь — и сразу через забор! Сразу, господа, сразу! Экие вы непонятливые! Или купание в луже все мозги отшибло? Ну да, если не перелезать, то дальше только городская помойка! А чего вы, собственно, хотели? Вот-вот. А если обратно, то не сразу и поймешь, как пройти, а уж куда убежал этот мерзавец…
— Послушай!
Шарц вздрогнул, поворачиваясь на голос.
Фалассец. Невысокий для человека. Смуглый. Очень красивые, почти женственные руки. Совершенно седой фалассец, а кожа гладкая, как у юноши, и глаза какие-то… почти янтарные…
«Ну, я же говорил, — буркнул шут. — А то „нету фалассцев, нету фалассцев“, а это вам кто?»
— Я смотрю, тебя здорово напугали, — сказал фаласский лазутчик.
«Интересное начало, — подумал Шарц. — Признаться, я как-то по-другому представлял себе беседу подобного рода. Неужто я и в самом деле похож на здорово напуганного? Или должен быть похож, по мнению этого достойного сына юга? За кого он меня принимает, хотел бы я знать? Что ж, подыграем ему немного, а заодно и отдышимся. Эти длинноногие ледгундцы совсем загоняли».
— Э-э-э… есть немного, — отозвался Шарц. — Чуть жив, если честно.
— Я бы хотел дать тебе добрый совет, — продолжил фаласский лазутчик. — Ты ненароком встрял в скверную историю. Очень скверную.
«Вот уж с чем я не стану спорить, — подумал Шарц. — Действительно — ненароком и действительно — скверную».
— Да я уже понял, — сокрушенно вздохнул Шарц. — Скверней некуда история. Какие-то люди гонятся за мной. А ведь я им ничего не сделал.
— Мирным обывателям не место в кровавой драке, — сказал фаласский лазутчик.