Девятая жизнь Луи Дракса
Шрифт:
Уж она-то в глубине души знала, что задумал ее сын? Где сейчас Натали? Наверное, ее допрашивают, заставляют пережить заново кошмар на горе, перестроить его с учетом смерти мужа. Я лично был уверен, что Пьер покончил с собой. Ни один нормальный человек после такого не захочет жить. Я представлял, как обращается с Натали детектив Шарвийфор. Добивает ее одними и теми же вопросами. А Натали то плачет, то огрызается. Совершенно одна. Меня и близко к ней не подпустят, я знаю. Я не хотел снова звонить и оставлять сообщение. Может, лучше написать письмо. Но прежде нужно сделать
Я поехал в Ниццу и оттуда самолетом долетел до Клермон-Феррана. Там я взял напрокат машину и отправился по знакомому маршруту к увядающей древней красе Виши – в Мекку для умирающих, недолеченных и ипохондриков. В Виши направилась после выписки из «Clinique de l'Horizon» Лавиния – прожила здесь три месяца, приходила в себя среди изнеженных больных обитателей. Я регулярно навещал Лавинию и хорошо изучил город.
Я знал, где найти детектива Шарвийфор; наверняка она еще в морге при центральной больнице, и мадам Дракс, вероятно, с ней. Но сначала мне предстояла другая встреча. Через час я уже шагал по городу. Здесь было прохладней, чем в Провансе, но солнечный свет выстреливал с каждой стены и из каждого стекла. Виши прекрасен своей грустной прелестью. Я всегда любил его изысканную белизну, архитектуру бодрящегося модерна, ветерок, что доносит привкус курортных вод, благоухание древности. По мобильному я дозвонился до Мёнье. Услышав мой голос, он тяжело вздохнул:
– Я так и знал, что ты будешь меня искать.
– Я хотел бы с тобой поговорить. Нет, я на этом настаиваю.
– Только не в больнице.
– Почему?
– Не надо этого, – сухо произнес Филипп. – Давай лучше я подойду в «Hall de Sources». A ты пока попей водичку, купи газету, я приеду минут через десять.
Я прошел в стеклянный павильон с источниками, где воняло серой. Я заплатил за вход и присел среди сирых и убогих, попивающих теплую гадкую водичку – кто из пластиковых стаканчиков, кто из собственных фарфоровых кружек. Некоторые наполняли термосы. В распаренном воздухе кишела настоящая и воображаемая инфекция.
Я пропустил момент, когда в павильон зашел Филипп. Я его попросту не узнал: у него была шаркающая походка и блуждающий взгляд, будто он искал свободное место. Поначалу я принял его за очередного калеку, который только что встал с инвалидной коляски и жаждет в нее вернуться. Филипп как-то съежился, поседел, словно сошел с выцветшей фотографии.
– Привет, Паскаль, – сказал он, вяло пожав мне руку. Даже голос потухший. Потерянный.
– Здравствуй, Филипп.
Мы присели за столиком. Под ногами прыгали воробьи. От кранов с минеральной водой разило, воздух вокруг затуманивался.
– Я знал, что ты объявишься, – сказал Филипп. – Только думал, гораздо раньше.
Измученный. Доходяга. За полгода постарел лет на десять.
– Ты должен рассказать, что у тебя произошло с Натали Дракс, – заявил я.
Он закрыл глаза и тяжело вздохнул. Я внимательно следил за его лицом, искал физиогномические сдвиги, что выдают каждого из нас. И Филипп рассказал, что, пока Луи был у него в больнице, его состояние начало потихоньку
– Она и у меня спрашивала, – сказал я. – Ничего удивительного.
– Она твердила, будто Пьер Дракс ее преследует и якобы она видела его не однажды. Проблема в том, что другие-то его не видели. – Филипп замолчал – видимо, давал мне время подумать, – но я в нетерпении кивнул: дескать, продолжай. – А потом в один прекрасный день состояние Луи резко ухудшилось. Возле мальчика тогда находилась только его мать. И снова твердила, что видела Пьера Дракса. И опять же, никому другому он не попадался на глаза, больничные камеры наблюдения тоже ничего не зафиксировали. Ты теперь понимаешь, о чем я говорил, Паскаль? Насчет дилемм?
Мне понадобилось время, чтобы сообразить.
– Ты хочешь сказать, что она… что Натали препятствовала выздоровлению сына? И сваливала вину на мужа?
– Я не знаю. – Филипп со вздохом снял запотевшие очки и протер их краем рубашки. – Но потом я увидел в новостях, что найдено тело Пьера Дракса, и опять задумался. Натали неплохо разбирается в медицине – лучше, чем ты думаешь. Ты же знаешь, что ничего не стоит, например, перекрыть кислород… Никто не узнает. И ничего не докажешь.
– И ты сказал ей об этом напрямик?
– Да. И тут ее прорвало. Она все отрицала и обвинила меня в некомпетентности. Тогда не было никаких подтверждений тому, что Пьер Дракс умер, – мы все думали, что он в бегах. Мои подозрения были чисто интуитивными – я бы ничего не смог доказать. Натали это понимала. Сказала, что я ее оклеветал. Впала в истерику. Заявила, что я пытаюсь ее подставить. И так далее.
– Ты рассказал детективу Шарвийфор?
Филипп глянул на меня и отвел взгляд. Повисло нехорошее молчание – мы обдумывали его фиаско.
– Ты испугался, – сухо сказал я. Легко себе представить.
– Конечно, я испугался, – рявкнул Филипп. – То, что произошло, с медицинской точки зрения просто нереально. Представить это моей ошибкой – ничего не стоит. Халатностью – раз плюнуть. Натали это понимала и сыграла на этом. Если помнишь, я же констатировал смерть Луи. Ты подумай, как это выглядело. Дурно это выглядело. Паскаль, послушай. Послушай внимательно. Это же моя карьера. Ты на моем месте поступил бы точно так же.
Филипп взглянул на меня, ища поддержки. Но поддержать его я не мог. Я бы никогда так не поступил. Ни за что в жизни. Я покачал головой. Снова пауза. Краткая, но напряженная.
– И ты перевел Луи ко мне, чтобы избавиться от Натали?
Я не мог скрыть горечи. Да что там – я был в бешенстве. Филипп густо покраснел; сердце, что ли, не в порядке? Если сейчас у него начнется приступ, я помогу ему или пусть корчится в муках?
– Пойми, не все так просто, – умоляюще проговорил Филипп. – Он постепенно входил в ПВС. В таких случаях перевод неизбежен. Натали хотела попасть к тебе. Мы заключили сделку. Я буду молчать, а Натали не предъявит мне обвинений в халатности. Избавимся друг от друга.