Девятихвостая Ленка (сборник)
Шрифт:
Ленка обошла помещение кругом, цепляя пробирки и шурша бумажками, но звук, кажется, за всеми стенами был одинаковый. Крутанувшись пару раз, чтобы уж точно направиться в случайную сторону, Ленка разогналась и нырнула в стену.
На новом месте Ленку окружали исполинские мензурки из коричневого и зелёного стекла. Она задрала рыжую голову и удивлённо уселась — это всё были огромные пустые бутыли.
— И нахера? — бросила она в окружающее риторический вопрос.
— Это несваренные сорта пива, — тоскливо ответило окружающее голосом Джона.
—
— Я Петров Николай Николаевич, я мечтал стать знаменитым пивоваром!
— Ты не ответил.
— Джон это мой творческий псевдоним! Я стремился в Академию, чтобы разработать новый сорт пива. Здесь был такой простор для творчества!
— Но зачёт ты мне поставил за обычное пойло из супермаркета?
— Ну… я был занят созданием философского камня, который нужен чтобы… — забормотал Джон, но Ленка оборвала его:
— Нафиг кому сдался твой хилософский камень! Половина твоих собутыльников таскает из нашего мира пиво, а ты занимаешься фигней, вместо того чтобы варить своё, какое хочется. Ты вообще чем думаешь?
— Я эльф!
— Понятно, а я хвостами. — Не вставая, Ленка распушила все девять.
— Ты с ним сговорилась… — обиженно пролепетал Джон.
— Кстати, о нём. Как мне найти этот камень? — поднялась Ленка на лапы.
— Иди прямо через Лес Несбывшихся Сортов, у Пивоварни Мечты свернёшь направо, там по узкой тропке через Болото Комплексов до Пещеры Страхов, за ней будет эльфийская гордость, которую изнутри грызёт этот камень, — с надрывом продекламировал Джон.
— Нехило ты тут обустроился. А почему гордость эльфийская с маленькой буквы?
— Философ-паразит её почти сгрыз, — послышался грустный вздох.
Ленка отправилась в путь. Сначала бежала, потом шла. Потом обернулась хвостатой студенткой — но лес всё не кончался. Зато стали попадаться хрустальные бутылки с золотыми медалями.
Что-то внутри Ленки начало вскипать и бурлить. Она остановилась напротив одной такой бутылки и принялась внимательно и со смаком ненавидеть этот вычурный хрусталь, пошлое ожерелье золотых наград, безвкусную этикетку.
Давненько Ленка не принимала свой злобный облик — рогатая огненноглазая лиса громадной фигурой поднялась над лесом бутылок, в один длинный прыжок достигла Пивоварни. Сдержала себя, чтобы не смахнуть всё хвостом. Прошла по щиколотку в бездонном Болоте. Разрыла Пещеру словно простую нору.
Вход к эльфийской гордости преграждала высокая узкая дверь из слоновой кости. Подле неё пушился белый коврик, на который не ступала нога человека, и стояли два изящных золотых латника с плюмажами из снежных перьев.
Ленка коварно ухмыльнулась, приняла облик простой лисицы и потратила много минут на очистку своего зелёного языка об коврик.
Отошла, склонив на бок голову — коврик изумрудно зеленел, золотые рыцари, кажется, отчего-то мелко сотрясались, а Ленкин язык наконец-то обрёл свой натуральный розовый цвет.
Напоследок вытерев лапы,
— Оставь надежду, всяк сюда входящий! — пафосно продекламировал уголь.
— Это ты что-ли хихилософский камень? — от сомнения Ленка даже одно ухо опустила.
Чем-то презрительно зыркнув — Ленка не была уверена, что у него есть глаза, уголь повыше задрал выступающий угол на своём верху и патетично изрёк:
— Я легендарный Философский Камень! Высшее достижение алхимической науки!
Усевшись и обернув ноги хвостом, Ленка посмотрела на уголь, будто лисица на колобка.
— Нихрена ты не философский камень, — коварно изрекла она.
— Почему это? — у камня, кажется, обиженно шмыгнул задранный угол.
— Потому что он, типа, вечную жизнь даёт, а ты, судя по состоянию Джона, кого угодно в могилу сведёшь своей болтовней.
Снова уголь чем-то неуловимым зыркнул, вспыхнул тремя негодующими точками и начал грозно раздуваться:
— Мне, как любой драгоценности, нужна качественная оправа! А этот эльф, мало того что посмел меня создать, так ещё и до чего себя довёл! Как мне в глаза людям смотреть?
— Я тебя больше огорчу, победить тебя прислали двоешницу, изгнанную из Академии за неуспеваемость. Представляешь, какой срам? — напустила Ленка на морду фальшивую печаль вперемешку с ухмылкой.
— Нет! Не допущу! — начал кричать уголь и раздуваться, заполняя комнату.
Когда чёрная блестящая оболочка камня достигла Ленки, та, не мудрствуя особо, взяла да и со смаком грызанула его. Уголь завизжал и сдулся в маленький комочек посреди трона.
— Auribus teneo lupum, — с грустью пробормотал уголь.
— Извини, я плохо помню латынь, но в данном конкретном случае наверное актуальнее vulpum, — приближалась Ленка к углю.
Тот мелко задрожал. Потом одумался, будто бы привстал, снова гордо задрал какой-то угол и, с победным криком, сиганул в открытую Ленкину пасть.
— Ну и дурак, — облизнулась Ленка. Изнутри у неё раздался вопль угольного ужаса.
Пятно с мявканьем выплюнул Ленку на белый кафель лекарской. Публика перешёптывалась, Огонёк качал головой и прикрывал раскрасневшуюся всё ещё чуть зеленоватую руку, а с кушеток слышалось выздоравливающее сопение.
— Зачем ты его проглотила? — хмурился Огонёк.
— Он тебе сильно нужен?
— Ну, это всё же философский камень.
— Ты же видел и слышал его, — скривилась Ленка.
— Ну да, ему нужна некоторая огранка.
— Вот, пусть пока поплавает в моей желчи. — Она прислушалась к крикам угля и леденящему хохоту внутреннего голоса.
— Ладно, с пациентом что делать то? Покой и горячее питьё? Может в отпуск его отправить?
— В реальность его надо отправить. К нам в вуз, на химфак. Он там и азы подтянет, и охудеет чутка. Потом сразу за голову возьмётся.