Девятнадцать лет спустя...

Knitchick

Он повернулся, чтобы взглянуть на Рона, который вызывающе смотрел прямо на него. И Гарри снова задумался о том, что, черт побери, вообще происходит с их счастливой четверкой.

— Рон… — он попытался говорить спокойно, но знал, что отвращение, испытываемое сейчас по отношению к Рону, совершенно очевидно слышится в голосе.

— Ты что… посмел ударить Гермиону?

Глаза того злобно выстреляли в Гарри яростным взглядом, но все, что он мог сделать, это зарычать в бессильном и гневном отчаянии, поскольку веревка до сих пор не позволяла ему говорить. Гермиона

чуть ослабила ее.

— Нет, я не бил ее. Просто схватил за руки, а когда отпустил, она упала со стула и ударилась головой, — снова злобно полилось с его губ. — И, кстати, не то чтобы происходящее между мной и моей женой было вашим делом, мистер Спаситель нашей Вселенной и любимчик всех на свете Поттер, — выплюнул он Гарри, которого, казалось, даже слегка шокировала эта годами копившаяся разочарованная ревность, извергаемая теперь, словно лава, и удивляющая его своей враждебностью и степенью обиды.

Гарри был откровенно ошеломлен той горечью, что звучала в словах приятеля, и, глядя на Гермиону, понял, что все не совсем так. Должно быть, она уже не раз слышала от него нечто подобное за эти годы, но, желая сохранить мир, всегда молчала. Гарри вдруг ощутил жуткое раздражение, что его жена и теща, казалось, всегда в чем-то обвиняют Гермиону, каждый раз защищая Рона, и задался вопросом, а будут ли они столь же упорно защищать его, если узнают, как он обращается с Гермионой.

Гарри подошел к ней и осмотрел на предмет каких-то явных повреждений, сразу же обнаруживая на затылке здоровую шишку, а на бледных руках синяки размером с ладонь. Проглотив подступивший к горлу гнев, он тихо заговорил с Гермионой.

— Ты как, в порядке? — теперь его уже начинала беспокоить прострация Гермионы, он не мог понять, почему она не злится. Ведь Гермиона была слишком сильной ведьмой, чтобы Рон смог ее чем-то запугать…

«Неужели произошло что-то еще? Черт! Может, она ранена больше, чем мне кажется?»

— Я в порядке, Гарри, просто чертовски болит голова, — Гермиона слабо попыталась рассмеяться, но затем ее глаза встретились с вопросительным взглядом Рона.

— Что с нами случилось? — тихо спросила она его.

— Герм, да ничего с нами не случилось, просто Гарри ужасно разозлил меня, и я потерял самообладание. Этого никогда больше не повторится, клянусь. Я… я же очень люблю тебя, — он переключил умоляющий взгляд с Гермионы и снова злобно посмотрел на Гарри.

Но тот напряженно наблюдал за подругой, а потом мягко спросил ее:

— Гермиона, поскольку он напал на тебя, будешь предъявлять обвинения? — Гарри проигнорировал возмущенное фырчание Рона, сосредоточившись исключительно на Гермионе и понимая, что с ней что-то не так.

Несколько минут она смотрела на Рона, размышляя над этим непростым вопросом. В глазах почему-то все двоилось, и Гермиона никак не могла сосредоточиться.

«Пожалуйста, пожалуйста… Пусть у меня перестанет так болеть голова…»

— Не знаю, Гарри. Может, просто дать ему еще один ша… — но договорить она не успела, проваливаясь в спасительную темноту обморока.

Глава 8

Очнулась

Гермиона от звука каких-то голосов и огляделась в поисках источника шума. Когда она повернулась в сторону, голову пронзила боль, и стон предупредил остальных присутствующих о том, что она не спит. Когда очертания комнаты стали более четкими, она догадалась, что находится на больничной койке в госпитале Св. Мунго.

Перед ней появилось обеспокоенное лицо Гарри, его глаза были полны тревоги и… вины. Гермиона не была уверена.

— Герм, ты напугала меня до смерти. Как ты себя чувствуешь? — Гарри крепко сжал ее руку и поискал на лице признаки дискомфорта.

— М-м-м… — прохрипела Гермиона, когда череп взорвался от мучительной боли из-за яркого света, бьющего прямо в глаза. Она прикрывала глаза, как могла, пока, к счастью, Гарри резко не шикнул на кого-то, кого она не видела, и свет не приглушили.

Гермиона почувствовала, как к губам прижался маленький флакон с жидкостью, и услышала тихий голос, побуждающий ее выпить. Жутко хотелось заткнуть рот, когда отвратительное зелье оказалось прямо на языке, но ей удалось победить отвращение и проглотить его. Почти мгновенно острая боль в голове стихла до тупого недомогания, и Гермиона чуть не заплакала от облегчения.

Она медленно открыла глаза и увидела низенькую кругленькую женщину в форме целителя, которая палочкой проверяла состояние ее жизненно важных органов. У нее были кудрявые седые волосы и самые добрые голубые глаза, которые встречала Гермиона. На бейджике, прикрепленном к халату, было написано «Целитель Смит». Женщина приветливо улыбнулась Гермионе, записав что-то себе в таблицу.

— Доброе утро, миссис Уизли. Как вы себя чувствуете, дорогая? — сочувствующе спросила ее целительница Смит.

И Гермиона осознала, что кроме тупой головной боли, она чувствует себя на удивление бодрой. Она уже начала подниматься на кровати, пытаясь сесть, но почувствовала вдруг страшную волну головокружения, и поэтому быстро откинулась назад, заставив целительницу мягко запротестовать.

— Нет-нет, у вас было довольно серьезное падение, вы были без сознания в течение двух дней, не говоря уже о том, что только что приняли сильное болеутоляющее зелье, вам нужно отдохнуть, — она поправила подушки Гермионы, чтобы заставить лечь удобнее, и укрыла одеялом так, будто ей пять лет.

Гермиона почувствовала, как сознание начало угасать после приема противоболевого зелья, и посмотрела на Гарри, прежде чем снова потерять сознание.

— Гарри… — она попыталась поднять руку, чтобы дотянуться до Гарри, но вскоре почувствовала, как он крепко пожимает ей ладонь.

— Что случилось? — заплетающимся языком спросила она, пытаясь заставить себя внятно сформулировать слова.

— Когда ты ударилась головой, у тебя произошло довольно сильное сотрясение мозга, и ты почти два дня была без сознания. Целители говорят, что с тобой все будет в порядке, просто придется остаться здесь чуть дольше, чтобы полностью восстановиться.