Девятнадцать лет спустя...

Knitchick

— А что сейчас с Роном?.. — слабо спросила Гермиона.

Гарри сжал руку подруги, когда глаза ее закрылись, а дыхание стало глубже, словно чувствуя себя тем, кто обязательно должен защитить ее.

— Не волнуйся, о Роне заботятся… поверь мне! — яростно прошептал он, изо всех сил пытаясь подавить ту волну ярости, что всплывала каждый раз, когда он думал о том, как грубо обращался с ней Рон.

Гарри мягко поцеловал Гермиону в лоб, уселся на стул, служивший ему последние две ночи кроватью, и подумал о том, а не станет ли вся эта ситуация с Гермионой той соломинкой, которая может сломать верблюду

спину.

* * *

Позже Гермиона проснулась уже в темной палате и медленно огляделась, стараясь не тревожить голову. К счастью, боль почти прекратилась, и она неуверенно поднялась на кровати, сразу же ощущая два позыва. Мочевой пузырь срочно требовал облегчения, а пересохшее горло умоляло о глотке холодной воды.

Гермиона заметила, что на стуле рядом с кроватью полусидит или полулежит фигура… Гарри. Не желая его будить, она осторожно и тихо встала с постели, направляясь в ванную. Вернувшись, Гермиона почувствовала себя уверенней, нашла кувшин, наполовину наполненный ледяной водой, и с наслаждением отпила из него чуть ли не половину.

После такого большого количества времени, проведенного в постели, эта небольшая активность почти истощила ее, поэтому она упала обратно в кровать и снова задремала.

* * *

Звук шепчущихся спорщиков разбудил ее на следующее утро, и Гермиона неуверенно огляделась в поисках источника беспокойства. Приподнявшись на кровати, она заметила, что Джинни, Гарри и Молли Уизли, стоящие около окна, заняты жарким спором и настолько поглощены им, что никто из них даже не заметил, что она проснулась.

— …не волнует Гарри, — яростно шептала Джинни, глядя на своего мужа, который выглядел так, будто не спал последние несколько дней. — Твое место дома со мной, а не у ее кровати. Что подумают люди?

Гарри провел руками по волосам, заставляя их слипаться, и Гермиона поняла, что он изо всех сил пытается сдержаться.

— Джинни, я уже говорил, что хотел убедиться: с Гермионой все будет в порядке. А тебя, между прочим, все равно не было дома, так какая разница, где я ночевал? — Гарри отвернулся от жены и заметил, что Гермиона поднялась и прислушивается к ним.

— Гермиона, — начал Гарри и поспешил к кровати, чтобы оценить ее состояние. — Как ты себя чувствуешь? — спросил он с беспокойством, явно светившимся в глазах.

— Уже лучше, Гарри… спасибо, — оба они знали, что это «спасибо» было за все, особенно за его заботу о ней. И потому сжала ему руку, чтобы подчеркнуть свои слова.

— Дорогая, ты как? — с улыбкой спросила Молли, отталкивая Гарри в сторону и эффективно разрывая контакт между ними. Молли никогда не понимала и не одобряла их близость, даже дружескую, всегда подозревая, что Гермиона пытается стать для Гарри больше, чем другом.

— Мне уже лучше, спасибо, что спросила, — сухо ответила Гермиона, не понимая, зачем они все здесь.

— Послушай, Гарри, она в порядке, и ты можешь сейчас вернуться домой… — упрямо сказала Джинни, «где ты и должен быть»… так и висело недосказанным в воздухе, а ее бегающий взгляд не осмеливался заставить Гермиону возразить.

— По дороге домой мы можем зайти и проведать Рона, — рассеянно сказала Джинни, направляясь к двери.

— Что?! — с негодованием

спросил Гарри. — Джинни, я не собираюсь встречаться с Роном, и, кроме того, часы посещения у арестованных возможны не позднее трех, — добавил Гарри, посмотрев на часы.

Гермиона и Джинни заговорили одновременно.

— Часы посещения? — спросила изумленная Гермиона.

— Не собираешься встречаться с Роном? — возмутилась разъяренная Джинни.

Гарри решил ответить Гермионе первым и повернулся к ней, не зная, какова будет ее реакция, когда она услышит о его поступке.

— Да, Гермиона, Рон был взят под стражу и временно находится под арестом в ожидании судебного слушания, — Гарри проигнорировал резкий вздох Гермионы и повернулся к Джинни.

— Да, Джинни, ты правильно меня услышала. Рон потерял самообладание… снова… только на этот раз он серьезно ранил Гермиону. Мне надоела его ревность и его глупые обиды, я покончил с ними. Если хочешь навестить его, не стесняйся, просто не жди, что я пойду с тобой, и не смей больше приглашать его к нам, — последнее заявление Гарри вызвало возмущенно-обиженные то ли вздохи, то ли всхлипы у Молли и у Джинни.

— Гарри… что ты говоришь? Ты же знаешь, что он совсем не собирался делать это, он просто вышел из себя, а все вышло из-под контроля. Теперь Гермиона в порядке, так что никакого вреда не будет, если они все решат между собой, не так ли, дорогая? — Молли едва взглянула на Гермиону, поскольку ее вопрос, по сути, был сугубо риторическим, а разговаривать она продолжала исключительно с Гарри.

— Кроме того, его освободили под залог, и он вернулся домой, поэтому часы посещения нас не касаются. Мы можем пойти к нему сразу, как только уйдем отсюда, — она взяла свою вязаную сумку, ожидая, что этим закончит дискуссию. Однако очень удивилась, когда Гарри спросил обманчиво тихим голосом.

— Что значит «освобожден под залог»? Я специально установил сумму залога в пять тысяч галеонов, чтобы он не смог выйти, — Гарри знал, что у Артура с Молли нет таких денег, и предположил, что они взяли эту сумму у Джорджа, поскольку он был единственным Уизли, кроме Джинни, который жил в достатке.

— Ну, дорогой… — удивленно протянула Молли, глядя на Гарри и не замечая испуганного выражения на лице дочери. — Джинни внесла за него деньги, конечно.

Гермиона засмеялась бы над выражением лица Джинни, если б ситуация не была такой серьезной, но ее мысли сразу же заметались, когда она обдумала все последствия той сцены в своем кабинете.

Гарри арестовал Рона и взял его под стражу? Будет ли судебное слушание? И знают ли о происшедшем дети? Если это дойдет до суда, сможет ли их брак уцелеть? И, что гораздо важней, хочет ли она этого? В голове у Гермионы вертелось, казалось, тысяча вопросов, и не было ни одного ответа.

Она посмотрела на Гарри и поняла, что тот очень зол на свою жену. И подумала, как именно это повлияет на их брак?

Гарри изо всех сил пытался не кричать, но его крепко сжатые кулаки явно говорили о том, что он жаждет схватить и потрясти собственную жену, при этом твердо зная, что он ни в коем случае не коснется ее. Он глубоко вздохнул, чтобы немного успокоиться, и обратился к Джинни, чувства по поводу ее предательства невольно проявились в голосе.