Девятнадцать лет спустя...

Knitchick

— Когда тебя не было… точнее, когда ты был в Азкабане, я старалась держать себя в руках, очень старалась… — прошептала Нарцисса, закрыв глаза и откинувшись на спинку кровати. После нескольких минут молчания Гермиона подумала, что она опять заснула, но Нарцисса тяжело вздохнула и заговорила снова.

— Ты даже не представляешь, какие унижения мне пришлось пережить из-за того, что мы потеряли расположение Темного Лорда… потому что ты подвел его, — Нарцисса открыла глаза и пристально посмотрела на Люциуса.

— Я никогда не хотела участвовать в этой жизни, я просто хотела вернуть того юношу, которым ты был, юношу, в которого я когда-то влюбилась, —

по щекам Нарциссы текли тихие слезы, но она, казалось, не замечала их, пристально глядя на мужа.

— Ты перестал быть им, как только присоединился к этому маньяку. Ты изменился, и я едва узнавала тебя, — с отчаянием прошептала она, но просияла, вспомнив о сыне.

— Правда, тогда ты подарил мне Драко… нашего прекрасного сына, и вдруг у нас с тобой появился еще один шанс, еще один шанс на ту жизнь, о которой я всегда мечтала.

Нарцисса заколебалась, так как печаль, казалось, снова захлестнула ее, и она с легкой улыбкой приняла предложенный Люциусом платок. В комнате было тихо, пока она пыталась взять себя в руки, а через несколько минут молча приняла чашку чая от Лары. Чай, казалось, утешил ее, потому что, когда она снова заговорила, голос ее звучал спокойнее.

— Какое-то время мы были так счастливы. Темный Лорд исчез, у нас были деньги, общественное положение, а ты стал даже похож на себя прежнего, — Нарцисса сделала большой глоток чая, подбирая следующие слова.

— Но потом все изменилось… хвала Мерлину, Темный Лорд вернулся, — саркастически добавила она, и в голосе снова появилась холодность. — Ты снова стал его безмозглым приспешником, только на этот раз… ты забрал с собой нашего сына!

Гермиона была поражена ядом в голосе Нарциссы, когда та заговорила о связи Драко с Волдемортом. Очевидно, сама она не была упертым Пожирателем Смерти, оставаясь просто холодной, надменной чистокровной фанатичкой.

— Драко хотел стать таким же, как ты, о… как же он боготворил тебя, Люциус, а ты затащил нашего мальчика в клуб этих монстров и предложил его в качестве свежего мяса тому садисту-ублюдку, которого боготворил, — она махнула рукой, когда Люциус попытался прервать ее, опередив его.

— Я знаю, что ближе к концу ты, наконец, увидел его таким, каким он и был, но к тому времени Драко влип уже слишком глубоко, — печально вздохнула она, и в глазах появилась смесь боли и обиды. — Черт побери, Люциус, мы чуть не потеряли нашего сына.

Гермиона наблюдала, как Люциус борется со своим самообладанием, когда слова Нарциссы больно ударили его, и могла сказать, что они глубоко ранили его, он закрыл глаза и вздрогнул. Она чуть подвинулась вперед и незаметно положила руку ему на поясницу. Гермиона знала, что никто не видит ее, она просто хотела, чтобы Люциус знал, что он не одинок в своей боли.

Также она знала, что Люциус понял ее молчаливое послание, потому что прислонился к ее руке, заставляя тепло разлиться по телу Гермионы. Ей хотелось обнять его, но она понимала, что в данных обстоятельствах это будет несколько неуместно. Их положение и так было достаточно запутанным, чтобы не устраивать сцены у постели больной жены.

Нарцисса взяла себя в руки и, сделав еще один глоток чая, продолжила говорить.

— Я никогда не хотела причинить тебе боль, Люциус, но Теодор… Нотт начал помогать мне в каких-то маленьких делах, а потом и в больших, и вскоре я обнаружила, что все чаще и чаще обращаюсь к нему за поддержкой, — она вздохнула, и глаза ее молили о понимании, если не о прощении.

— Однажды

ночью, после особенно мучительного… урока… Темного Лорда, Теодор вылечил меня и пробыл со мной всю ночь. После этого мы как-то естественно стали любовниками, и, честно говоря, это было единственным, что помогало мне оставаться в здравом уме, — она сердито посмотрела на Люциуса. — Так что не смей осуждать меня, я делала то, что должна была сделать, чтобы пережить каждый день, пока не потеряю себя ночью в забытьи.

Она вздрогнула и сделала еще один глоток согревающего чая, прежде чем снова упасть на подушки. Для Гермионы было очевидно, что это признание истощает Нарциссу как физически, так и эмоционально.

Она бесстрастно наблюдала за Нарциссой, не испытывая ни угрызений совести, ни желания утешить ее, как изначально это было с Люциусом. На самом деле Гермиона боролась с совершенно иррациональным чувством гнева по отношению к Нарциссе и ненавидела себя за это. Как она могла простить Люциуса за те зверства, которые он совершил, но не могла простить его жену за то, что та причинила ему боль? Мысленно Гермиона встряхнулась, а Нарцисса продолжила говорить.

— Как тебе известно… — Нарцисса обвиняюще посмотрела на Люциуса, прекрасно понимая его роль в поимке ее любовника, — …Теодор был одним из первых Пожирателей, заключенных в Азкабан, так что какое-то время я совсем не могла его видеть, — печаль в ее голосе снова пробилась сквозь гнев, и она смиренно вздохнула.

— Я пыталась, Люциус, поначалу я действительно пыталась наладить отношения между нами, отыскать хоть какое-то подобие той любви, которую я когда-то испытывала к тебе… но она окончательно исчезла. Мое сердце жаждало другого, и я никогда не думала, что увижу его вновь.

При этих словах Люциус выпрямился, и Гермиона поняла, чего ему стоило сохранять спокойствие.

— Наконец, через год после того, как он попал в Азкабан, я получила записку, тайком доставленную одним из охранников, в которой он писал, как сильно любит и скучает по мне. Мы начали переписываться, и я подкупила того охранника, чтобы он раз в неделю перевозил наши письма в безопасное место и обратно. Мы общались таким образом более шестнадцати лет, пока тот охранник не ушел в отставку. К счастью, он договорился, чтобы его племянник начал работать в зоне повышенной безопасности Азкабана, и дал мне знать, что тот может согласиться… на последующие взятки. Я подошла к нему, сделала предложение, которое он с благодарностью принял, и мы договорились о моих приватных визитах.

Нарцисса впервые посмотрела на Гарри и Лару, и Гермиона заподозрила, что она подслушала их разговор о роли Лары в этом фиаско.

— В течение последнего года я навещала его еженедельно и все больше и больше отчаивалась разделить с ним жизнь. Только когда я поняла, что беременна, и узнала, что он хочет ребенка и жить со мной, мы начали планировать его побег.

Она с вызовом посмотрела на Гарри, словно ожидая его осуждения, но, не дождавшись ответа, продолжила:

— На самом деле это было легко. Я приобрела незарегистрированную палочку в Лютном переулке и в ночь моего последнего визита наложила на стражника безмолвное заклинание Конфундус, так что он забыл восстановить защиту после моего ухода. После этого все стало просто. Тед заколдовался и направился к черному ходу, где я встретила его с незарегистрированным порт-ключом. Только позже я поняла, что с ним все это время находился и этот свинья Эйвери, потому что он тоже был заколдован.