Девятнадцать писем
Шрифт:
— Джемма, это я, — слышу я голос Рэйчел с другой стороны двери. — Ты не спишь?
Я переворачиваюсь на спину, прежде чем, наконец, сесть. Её я тоже избегала, но не могу так продолжать. Мне нужно с кем-нибудь поговорить, а она всё, что у меня есть. Обременять Кристин своими проблемами не вариант. В данный момент она сама проходит через слишком многое.
— Нет, я не сплю. Проходи.
— Привет, — говорит она, открывая дверь и просовывая в комнату голову. — Я начинала думать, что ты меня избегаешь.
Я пожимаю плечами, скрещивая ноги
— Я всех избегала.
Она садится на край кровати.
— Всё нормально? — когда она кладёт руку на мою ногу, я поднимаю взгляд на неё. — Боже, — произносит она, когда видит в моих глазах слёзы. Не колеблясь, она притягивает меня в объятия. — Что происходит? Расскажи мне.
Я не собираюсь признаваться, что опустошена мыслью о Брэкстоне и как-там-её… Белле-Роуз. Что это вообще за имя? Отстраняясь, я вытираю глаза.
— Наверное, всё становится немного слишком. Я думала, что всё в порядке, но очевидно, что это не так.
— Я понимаю, как тебе тяжело, но ты действительно начинала делать прогресс. Не делай шаг назад… тебе нужно продолжать двигаться вперёд.
— Легче сказать, чем сделать, — вздыхаю я, прежде чем продолжить. — Я даже больше не знаю, кто я.
— И никогда не узнаешь это, пока запираешься в этой комнате, — её слова иногда резкие, но она говорит прямо и по делу, и это мне в ней нравится, и прямо сейчас мне это нужно. — Джемма, которую я знаю, борец. Она боец. Она никогда не позволяет ничему её сразить.
— Ты говоришь так, будто дело не велико. Как бы ты себя чувствовала, если бы всё потеряла? Не только свою память, но и всю жизнь. Своего мужа, своих родителей, своих друзей, свой дом, свою карьеру… всё. Я потеряла всё это.
— В этом и дело. Ничего из этого ты не потеряла. Свою память, да… и свою работу, но это не большая потеря, твой начальник был придурком. Но что касается остального, мы все по-прежнему здесь. И мы никуда не денемся. Я знаю, что эта ситуация огромная. Знаю. Просто дай немного времени, и в итоге всё само разрулится.
— Я надеюсь на это.
Рэйчел отклоняется назад и смотрит на меня с растущей улыбкой.
— Знаешь, что тебе нужно?
— Что?
— Девичник. Только мы вдвоём. Будет как в прежние времена. Мы можем поужинать и, может быть, потом сходить потанцевать. Ты любишь танцевать.
— Правда? — кажется странным, что я этого не знаю.
— Да. У тебя получается отстойно, но ты всё равно это любишь.
— Я танцую не отстойно, — говорю я, шлёпая её по ноге, и она смеётся. — Правда отстойно?
— Ну, скажем так: в первый раз, когда мы вместе пошли танцевать, я действительно думала, что у тебя припадок.
— Что? — пищу я.
— Я шучу, — отвечает она, хватаясь за свой живот и падая спиной на кровать. Когда из глубины её горла вырывается громкий неистовый смех, я тянусь и снова шлёпаю её.
— Ты стерва.
Мой комментарий только вызывает у неё больший смех, и как бы я ни старалась не присоединяться к ней, это заразно.
Когда
— Значит, в субботу вечером… это свидание, верно? Ужин, танцы и много веселья.
— По поводу танцев ещё посмотрим, но да, я хотела бы пойти.
— Я чуть не забыла, Кристин просила меня передать тебе это, — она достаёт из заднего кармана джинсов конверт, и я сразу же узнаю почерк Брэкстона. Обычное волнение, которое я испытываю, получая одно из его писем, на этот раз отсутствует. Может, из-за того что мне по-прежнему больно, или может из-за того, что на этот раз я не уверена, что в нём будет. Это о моём прошлом — нашем прошлом — или письмо с пожеланием мне хорошей жизни, чтобы он мог убежать в закат с Беллой-Роуз?
— Спасибо, — говорю я, забирая у неё конверт и кладя его на прикроватную тумбочку. Я определённо не собираюсь открывать его перед ней… Я не уверена, открою ли его вообще.
ПИСЬМО СЕДЬМОЕ…
Дорогая Джемма,
Семнадцатое сентября 2004 года. Для меня это был день смешанных эмоций. В тот день, когда мы выходили из школьного автобуса, я шёл вприпрыжку. Это была пятница, в конце концов, и это означало, что на все выходные ты была моей. С тех пор как ты стала моей соседкой, это были мои любимые дни недели.
Твоя мама приготовила для нас напитки и перекус, когда мы приехали домой. Теперь я был достаточно взрослым, чтобы оставаться одному — мне было почти шестнадцать — но я всё равно шёл к тебе домой каждый день после школы. Мой отец по-прежнему работал допоздна, так что я оставался и на ужин, и Кристин готовила ему тарелку к тому моменту, как он придёт домой. Прошло четыре года со смерти моей матери, но твоя мама всё равно присматривала за нами обоими.
Мы с тобой сидели за кухонным столом, разбираясь с домашним заданием, когда раздался звонок. Трубку взяла твоя мама.
— Это тебя, — прошептала она, прикрывая рукой трубку. — Думаю, это он.
Это тут же привлекло моё внимание.
— О боже! — провизжала ты, вскакивая со стула и спеша взять телефон. Что это за «он», чёрт возьми? Я был в полном замешательстве, и я признаю, немного злился. Но если честно, это была скорее ревность, чем что-либо ещё. Я не был готов делить тебя с другим парнем. — Алло?... Да, это Джемма… Ага… Правда?... Да, я бы с радостью, — односторонний разговор никак не помогал моему поднимающемуся давлению. — Хорошо, конечно… Нет, я завтра свободна.