Девятое правило волшебника, или Огненная цепь
Шрифт:
— Но, может быть, это было более сильное заклятье или что-то еще. Должно быть, это нечто подобное, но только более мощное, и поэтому все забыли не только имя, но и ее саму тоже.
Никки нежно обняла его за плече, полная какого-то почти болезненного сочувствия.
— Ричард, я понимаю, что тебе, выросшему вдали от магии, может казаться, что в этом есть смысл— и это довольно изобретательно, правда — но на самом деле магия так не работает. Для того, кто не понимает, как действуют магические силы, это должно выглядеть абсолютно логичным, по крайней мере, на первый взгляд. Но если ты заглянешь глубже, то увидишь, что разница между заклинанием, заставляющим всех забыть только имя человека, и заклинанием, которое заставляет забыть абсолютно все о существовании конкретной личности, сравнима с разницей между разведением костра и зажжением второго солнца на небе.
Ричард
— Но почему?
— Потому что первое изменяет только одну вещь, память об имени конкретного человека — и я должна признать, что подобное заклинание, кажущееся таким простым на первый взгляд, чрезвычайно трудное, и находится за пределами возможностей некоторых даже самых одаренных волшебников, даже если они знают о нем абсолютно все. Тем не менее, все знали, что забыли имя великого волшебника, это произошло из-за заклинания, которое только усложнило эту определенную и ограниченную задачу. Трудность с подобными заклинаниями состоит в том, как широко выполняется задача, но в данном случае это неважно. Где в первом случае магия воздействует только на одну вещь, имя исчезнувшего волшебника, во втором она действует почти на все. Это делает заклинание не просто сложным, это делает его невозможным.
— Я все равно не понимаю. — Ричард мерил шагами платформу статуи и жестикулировал, разговаривая, — я думаю, эти вещи, грубо говоря, одинаковы.
— Любые мысли о человеке, особенно о такой важной личности как Мать-Исповедница, посещают почти всех людей. Добрые духи, Ричард, она правила Советом Срединных Земель. Она принимала решения, которые влияли на жизнь всей страны.
Ричард приблизился к колдунье.
— Какая разница? Зедд был Первым Волшебником. Он был также важен, и он затрагивал жизни многих.
— И люди забыли его имя; они не забыли самого человека. Попробуй на мгновенье представить, что может случиться, если все вдруг забудут простого человека. — Никки отошла на несколько шагов, а затем неожиданно развернулась. — Скажем, Фаваль, угольщик. Пусть все забудут не только имя, но и человека. Забудут, что он когда-либо существовал, совсем, как ты полагаешь, забыли эту женщину, Кэлен. Что тогда произойдет? Что будет делать семья Фаваля? Что будут думать дети о том, кто их отец? Что будет думать его жена, о том от кого она забеременела и родила детей, если она не сможет вспомнить Фаваля? Где этот таинственный человек, который дал потомство семье? Придумает ли она другого мужчину, чтобы избавиться от паники и заполнить пустоту? Чему поверят ее друзья? Как все их мысли переплетутся с ее? Чему каждый сможет верить, не имея возможности подтвердить свои мысли? Что произойдет, когда люди сделают заплатки в своей памяти, которые скроют дыры в их памяти, и эти заплатки не будут сходиться? С углевыми ямами вокруг дома, что будут думать жена и дети о том, откуда взялся весь этот уголь. Что случится в литейной, если Фаваль продаст свой уголь? Что подумает Приска — что корзина угля сама по себе магическим образом появилась в чулане его литейной? Я даже не пытаюсь описать другие возникающие сложности, которые это фантастическое забудь-меня заклинание наложенное на Фаваля вызовет в отношении денег, объема работы, соглашений с лесорубами и другими рабочими, документами, обещаниями, которые он давал и всего остального. Подумай о неразберихе и беспорядке, которые подобная вещь может вызвать, и это всего лишь с одним малоизвестным человеком, живущем в крохотном домике на уединенной дороге.
Никки подняла руку подобно дирижеру.
— Но если говорить о женщине, которая является Матерью-Исповедницей? — Она уронила руку, — Я не могу даже смутно представить себе ту путаницу последствий, если произойдет это непостижимое явление.
Светлые волосы Никки ярко выделялись на фоне темных деревьев и холмов далеко за широким травянистым полем. Длина ее волос, ее пышные локоны, будто непроизвольно рассыпавшиеся по плечам дополняли и делали ее изящный облик совершенным в этом черном платье, но не нужно было недооценивать ее могущество. Она стояла, освещенная лучами заходящего солнца. Это был захватывающее дыхание образ проницательного ума и власти, обладающей исчерпывающими знаниями, образ силы, которая находится за пределами любых упреков.
— Существует целый ряд связей с особыми случаями, которые сделают подобное заклинание просто невозможным. Даже незначительная вещь, которую Мать-Исповедница когда-нибудь сделала, подобно снежному кому, будет увеличиваться, так как на это событие будут накручиваться связанные с ним обстоятельства, даже в которых она, может быть, и не была персонально
Никки подошла ближе и уперлась пальцем в его грудь.
— И мы не рассматриваем наиболее заметную несогласованность твоего сна. В бреду, в этом твоем сновидении существует целый комплекс сложностей. Ты выдумал не только эту женщину, эту жену, которую никто кроме тебя не помнит, но в своем иррациональном мире фантазий ты пошел дальше, много дальше, даже не понимая роковых последствий. Видишь ли, это просто какая-то деревенская девчонка, которую никто не знает, которую ты выдумал сам. Нет, ты сделал ее известной личностью. В контексте сна это может казаться очень простым, но в реальном мире это создает дилемму. Но ты, все равно не останавливаешься! Даже с известной персоной не была бы так сложно, как то, что ты сделал. В своем бредовом состоянии ты мечтал о самой Матери-Исповеднице, о почти мифической личности, о женщине величайшей важности, но в то же время, находящейся далеко, о женщине, которую не знает ни Кара, ни я, ни Виктор. Никто из нас не приехал из Срединных Земель, так что у нас нет фактов, чтобы предоставить тебе, которые были бы просто несовместны с твоими фантазиями. Это расстояния могло иметь смысл для тебя во сне, потому что казалось, это решает проблему несовпадающих фактов, но в реальном мире это все равно создает для тебя проблему непреодолимой величины. Подобная женщина широко известна. Это только вопрос времени, пока твой тщательно выстроенный мир столкнется с реальным и начнет разваливаться. Взяв известную личность, ты обрек свою идиллическую мечту на разрушение.
Никки подняла его подбородок и заставила его посмотреть себе в глаза.
— В твоем бредовом состоянии, Ричард, ты придумал себе кого-то, кто бы успокаивал тебя. Ты лицом к лицу встретился с бездной смерти; ты отчаянно нуждался в ком-то любящем, в том, кто бы помог тебе пережить страх, ужас и одиночество. Это почти невозможно понять, это так. Я не думаю о тебе плохо, я не могу, потому что ты придумал подобное решение для себя, когда был слишком напуган и очень одинок, но все уже кончилось, и тебе придется смириться с этим. Если бы ты выдумал неизвестную женщину, тогда мечта была бы ничем иным, как просто воздушной абстракцией. Но ты неосторожно связал ее с реальностью, ведь Мать-Исповедница известна огромному количеству людей. Если ты даже вернешься в Срединные Земли или случайно столкнешься с людьми из Срединных Земель, твои фантазии лицом к лицу столкнуться с неопровержимой реальностью. Для тебя каждый из этих людей — это затаившийся в тени противник, готовый выпустить стрелу, но в этот раз стрела уже точно поразит твое сердце. Может даже быть еще хуже. Что если настоящая Мать-Исповедница мертва?
Ричард шагнул назад.
— Но это не так.
— Лорд Рал, — сказала Кара, — я помню, как несколько лет назад, Даркен Рал посылал кводы за исповедницами. Кводу всегда удается справиться со своим смертельным заданием.
Ричард уставился на Морд-Сит.
— Им не удалось поймать ее.
— Ричард, — нежно произнесла Никки, стараясь поймать его взгляд, — что будет, если когда-нибудь ты вернешься в Срединные Земли и обнаружишь, что настоящая Мать-Исповедница совсем не такая, как ты себе представлял, но, например, пожилая уже женщина. В конце концов, их не называют Матерями-Исповедницами в таком юном возрасте, как эта твоя возлюбленная. Что если ты обнаружишь, что реальная женщина уже стара, или хуже того, давно умерла? Ответь честно. Что ты будешь делать, если столкнешься с этим, и это будет реально?
Губы Ричарда пересохли, ему пришлось облизнуть их, чтобы быть в состоянии говорить.
— Я не знаю.
Никки тоскливо улыбнулась.
— Честный ответ, по крайней мере. — Эта улыбка была большим, на что она была способна, и она исчезла с ее лица. — Я боюсь за тебя, Ричард, боюсь, что станет с твоим разумом, если ты продолжишь цепляться за это, если позволишь этому руководить твоей жизнью, и тогда оно, в конце концов, станет тем, что есть. Рано или поздно тебе придется столкнуться лицом к лицу с холодной стеной реальности ситуации.