Девятые Звездные войны
Шрифт:
Первой мыслью Писа было — бежать! Ноги его по своей собственной инициативе уже сделали необходимые приготовления, но рассудок победил. Бегущий человек неизбежно привлечет к себе внимание, к тому же он не успел еще ни в чем провиниться. Он не мог сказать, эти ли самые оскары погонятся за ним через месяц — если уж эта парочки так похожа друг на друга, то и остальные такие же,— но главным было то, что сегодня — девятое ноября, и поэтому дезертирство из Легиона, бегство из "Голубой лягушки", гнусный эпизод в кинотеатре — ничего этого еще не случилось. Даже если оскары способны читать чужие мысли, они не станут наказывать его за несовершенные преступления. Он вытащил из пачки самоприкуривающуюся сигарету, вдохнул в нее жизнь и постарался
Оскары спокойно продолжали свое шествие. Люди почтительно уступали им дорогу, но в остальном почти не обращали на них внимания. Отчаянно завидуя им, Пис постарался не думать о своих преступлениях, и быстро обнаружил, что решение не думать о чем-то производит совершенно обратный эффект.
В надежде придать себе вид совершенно уж невинный, Пис собирался было засвистеть, но забыл, что легкие его полны сигаретного дыма, и вместо свиста зашелся лающим кашлем, по громкости не уступающим реву моржа. Стоящие поблизости вздрогнули и обратили на него полные сочувствия взгляды.
Оскары тоже повернули к нему головы и остановились.
Не отводя глаз, Пис чаще запыхтел сигаретой. Я не виновен, твердил его охваченный паникой разум, я не делал всех этих ужасных вещей!
Головы оскаров медленно повернулись и они посмотрели друг другу в глаза. Беззвучное совещание длилось несколько секунд, потом оба кивнули и решительно зашагали в направлении Писа, которому так хотелось показать, что он ничего не боится, что нервы его сдали, как только оскары подошли вплотную. Увернувшись от вытянутых бронзовых рук, он бросился в единственном свободном направлении — на летное поле. Подогреваемый страхом, он перемахнул через полутораметровый барьер и устремился в запутанные переулки, образованные корпусами приземлившихся звездолетов. Грохот и треск рвущегося металла за его спиной объявил, что оскары, как это всегда было характерно для них, решили пробежать прямо сквозь барьер. Их тяжелые шаги приближались с каждой микросекундой.
Прямо перед собой Пис увидел темный прямоугольник — вход в корабль. Он метнулся внутрь и захлопнул тяжелую стальную дверь. К его облегчению, замок сработал автоматически. Очутившись под защитой бронированного корпуса, Пис нетвердой походкой добрался до единственного кресла в напоминающей рубку управления каюте и рухнул в него. Шумно дыша, стараясь унять дрожь в конечностях, он огляделся и задумался, что же делать дальше. Однако этот мыслительный процесс, так и не успев толком начаться, был прерван самым громким из всех слышанных Писом звуков, и в то же самое мгновение на только что захлопнутой им двери появилось вздутие размером с суповую тарелку.
Пис застыл от ужаса, поняв, что один из оскаров ударил в дверь кулаком и почти ухитрился пробить ее! Запихнув пальцы в рот, Пис смотрел на искореженный металл и думал, что если бы оскар догадался ударить поближе к замку, дверь непременно открылась бы.
"Может быть",— соображал он, хватаясь за последнюю надежду,— "оскары не вполне разумны? Что, если интеллект — их слабое место, ахиллесова пята? Если так, то как можно этим воспользоваться? Как..."
И снова работа его мысли была прервана ударом, оставившим еще одно вздутие на двери. Насмотревшись на него, Пис решил, что оскарам интеллект ни к чему — они и так неуязвимы. Прощаясь мысленно с жизнью, он развернул кресло к наклонной приборной панели, у которой, оказывается, сидел. Перед глазами его прошла какая-то странная рябь, мозг закололо тоненькими иголочками, и на несколько мгновений он увидел скопище приборов и рычагов как бы глазами другого человека. Он легко провел рукой по двум рядам тумблеров, нажал большую красную кнопку и двинул вверх главный штурвал.
Стена перед ним стала прозрачной, и сквозь нее Пис увидел, как уменьшаются далеко внизу здания космопорта. Голубое небо почернело и, через мгновение, на зачарованного Писа уже смотрели колючие, враждебные звезды.
Корабль
— Вот так!— горестно сказал Пис.— В чем смысл моей борьбы? Остается одно: сидеть неподвижно и ждать следующего несчастья, а уж оно наверняка окажется самым несчастным из всех несчастий!
— Вперед, и только вперед!— запричитал он, распаляясь.— Далеко за пределы нашей галактики... и всех прочих галактик! Я превзойду скорость лентяя-света на позолоченных смехом крыльях! А какие удивительные картины предстанут перед моими глазами прежде, чем смерть закроет их навсегда! Туманности, извивающиеся в утонченной пытке зачатия мира, космические маяки сверхновых, целые вселенные, похожие на запутавшихся в тончайшей серебристой сетке светлячков...
Весьма довольный собой, Пис скрестил на груди руки, откинулся на спинку кресла и приготовился к вечности. Единение его с космосом длилось примерно десять секунд, потом ему стало скучно, потом — страшно.
— К черту светлячков и серебристые сетки! Я хочу домой!!!
Он подбежал к прозрачной стене и принялся шарить глазами, как будто то, что он оказался на пару шагов ближе, могло ему помочь определить, где же Солнце. Но даже совсем ошалев от горя, но быстро понял, что надежда его напрасна — перед кораблем мерцали миллиарды звезд, и было не разобраться, что среди них есть что. Только мощный компьютер способен решить проблемы астронавигации, решил Пис... и в этот момент иголочки, коловшие его мозг раньше, вернулись с новой силой, вызывая в голове странное чувство облегчения. Как будто ослабили какой-то жгут, но возобновившийся поток был менее материален, чем кровь, и состоял в основном из эфемерной мешанины ассоциаций, идей и понятий.
"Неужели возвращается память? — подумал Пис, вновь усаживаясь перед пультом управления.— Приходилось ли мне раньше управлять таким кораблем?"
Он принялся более тщательно изучать различные панели, и на этот раз заметил, что они сформированы логическими группами. Рядом с двумя рядами тумблеров, которыми он так лихо щелкнул в первом приступе супервосприятия, было указано, что они включают прогрев передатчика и позволяют стартовать на ручном управлении. Потом Пис заметил отдельный модуль с клавиатурой, маркированной как АСМН. Молясь, чтобы эта аббревиатура расшифровывалась как "Автоматический Селектор Места Назначения", он набил на клавиатуре 3-Е-М-Л-Я, и был мгновенно вознагражден поворотом звездного поля — доказательством того, что корабль изменил курс.
В самом центре прозрачной стены замигал красны кружок. Он окружил одну из немногих крохотных областей абсолютной тьмы, и Пис догадался, что солнце так далеко, что свет его не в силах преодолеть такое путешествие. Но через некоторое время в центре кружка появилась искорка света и начала расти. Удовлетворенный тем, что жизнь меняется к лучшему, Пис продолжил изучение других модулей и скоро обнаружил один именуемый "Автоматическая посадка", избавляющий его от тревог о том, как безопасно посадить звездолет. Приободренный успехом и растущим чувством уверенности в своих способностях, он включил музыку. Первая запись выдала оркестровку пьесы Сибелиуса, громовые аккорды были, очевидно, призваны создать у пассажиров настроение, соответствующее ощущению космического полета.