Дэйн знакомится с...
Шрифт:
– Потом ее займет брат, - объясняла она с некоторой грустью в голосе, - он уже приготовился перевозить вещи. А мне, наверное, будет некуда вернуться.
В такие моменты грустил и Дэйн.
Хотел бы он сказать: «Ты всегда можешь вернуться ко мне», - но не мог. Не имел права давать надежду. Да и пригласить было некуда. И тогда он снова пытался отвлечь ее, развеселить, напомнить о хорошем, о том, что на новом месте совсем скоро ее ждет замечательная жизнь.
Ночами они нежились в объятьях друг друга, иногда баловались, как котята, иногда набрасывались
Ходили по ресторанам и кафе, выбирали из меню новинки, что-то знакомое или же просто наугад, говорили на любые темы, кроме недозволенных, к коим относились его прошлое и его же планы на будущее, часто сидели в парках и на набережных, кормили «курлыкающих» жадных голубей семечками, смотрели на лодки.
За одно Дэйн был Валерии крайне признателен: они не грустили. А если грусть и проскальзывала в коротких фразах или ненадолго возникала во взгляде, то быстро выветривалась, подобно октябрьским несмелым снежинкам, что безуспешно пытались задержаться на холодных камнях мостовой.
Да, время летело.
Но его осталось еще немного: три коротких (какими они будут – радостными/грустными?) дня.
*****
Утром Лера предложила съездить к ее маме на дачу, пожарить там шашлыки и переночевать, но Дэйн отказался. Сказал, что хотел бы «до-быть» здесь, в Питере, в ее квартире. Уж очень хорошо, тепло им здесь вдвоем, уютно.
И очередной день прошел в городе: они сходили в кино на «Ва-банк», после которого Эльконто долго бухтел, что главному герою следовало научиться лучше драться, прежде чем лезть в подобную заварушку, а Лера смеялась, что некоторые зарабатывают мозгами, а не физической силой.
На что он рычал:
– Можно зарабатывать и тем, и другим!
Она отмахивалась:
– Не все же такие талантливые.
А после вновь было кафе, долгая пешая прогулка, огромный торговый центр – Лере требовалось докупить что-то из косметики – и продуваемая ветрами крыша Исаакиевского собора, откуда они почти час любовались видом на серые и зеленоватые крыши Санкт-Петербурга.
– А дома в твоем далеком городе, какие они? Высокие?
Здесь можно было легко простыть, и поэтому Дэйн тесно прижимал Леру к себе, даже заставил ее надеть капюшон и теперь, когда та поворачивалась, целовал ее в кончик красного носа.
– Да, высокие. Небоскребы. Есть и другие, ниже: особняки, виллы, домики попроще.
– Угу. То есть это могут быть Штаты, Англия, Новая Зеландия, Канада…
– Этим может быть что угодно.
– Все-все! Перестаю гадать. А богатых много?
– Есть и богатые, как здесь, и бедные. Наверное, как и везде.
– А дома ты водишь машину?
– Да, черный внедорожник.
– Тебе такая подходит!
Он видел, как перед ее глазами проносились картины, составленные собственным воображением, в котором она зачем-то пыталась представить его жизнь. Так, наверное, правильно. Люди всегда пытаются понять того, с кем общаются. Узнать, оценить, составить
– А работаешь ты много?
– Почти все время.
– Тяжелая работа? Хотя, глупый вопрос. Конечно, тяжелая.
– Да. Тяжелая.
– А…
Она вдруг оборвала вопрос, так и не договорив, но он понял. Спиной почувствовал, что ей хотелось спросить: «А есть ли у тебя девушка? Жена?» И ответил сам, не дожидаясь, пока затянется неловкая пауза:
– Нет.
Валерия задрала кверху любопытный носик и спросила:
– А как ты узнал, о чем я хочу спросить?
Он мягко прижался к нему губами.
– Потому что я зарабатываю не только физической силой, но и мозгами.
– Везет людям!
Она шутливо пихнула его в бок. На бетонный карниз прилетела и уселась пара голубей, принялась чинно расхаживать в поисках еды.
– Знаешь, что странно?
Внизу зеленело круглое пятно газона, возле которого ходили люди, казавшиеся с этого места игрушечными, толкались вокруг установленного посреди дороги фонтана машины, трепыхался на здании напротив российский флаг.
– Что?
– За все эти дни я ни разу не взяла в руки фотоаппарат. Ведь уедешь, а у меня даже снимков не останется.
– Может, так лучше?
– Нет. Так не лучше. Завтра исправим.
– Как скажешь.
Ее голова на его плече, гул далеких машин и желтый закатный свет над городом, из-за которого казалось, что кто-то включил в большой комнате искусственное освещение.
Через минуту они поднялись с насиженных мест, миновали усатого сторожа в кепке и принялись спускаться вниз по темной винтовой лестнице.
*****
Он едва успел выключить душ, вылезти из ванной, натянуть трусы и начать бриться, как появилась она – Бернарда. Как была с улицы: в шапке, в куртке и в сапогах. Сквозь пар уставилась сначала на него, затем огляделась по сторонам и ойкнула.
– Где мы?
Эльконто тут же бросил бритву в раковину и плотно зажал рот гостьи ладонью.
– В рот мне ногу, Бернарда! Ты всегда любишь по душевым прыгать?
Из-под ладони обиженно забубнили.
– Тс-с-с-с!!! Говори шепотом! Я как, по-твоему, должен объяснять Лере, что в ее ванной неожиданно появилась другая баба? Заколебусь потом сказки рассказывать. Шепотом, я сказал, шепотом.
И убрал ладонь.
Ди скороговоркой затараторила:
– Да я сначала к тебе в квартиру прыгнула, думала проведать тебя. Столько дней никаких новостей. Думала, не случилось ли чего? А ты, оказывается, черт знает где.
– Все у меня в порядке. Просто отлично. Через пару дней тебя позову, тогда поговорим.
Серо-голубые глаза взглянули из-под шапки с любопытством.
– А кто такая Лера?
– Через пару дней, я сказал! Все, давай, прыгай отсюда.
– Ладно-ладно! Самой жарко. В общем, вызовешь.
– Вызову.
Как только нежданная гостья исчезла так же внезапно, как и появилась, Эльконто вздохнул с облегчением. Не жизнь, а сплошное приключение.
Из-за двери послышался знакомый голос.