Действуй, дядя Доктор!
Шрифт:
– А что будет в восемь утра дома? Какой-то фильм или программа «Как приказывать людям делать что-либо и не получить за это люлей?»
– А что есть такие программы?
– одергивает мою руку.
– Надо будет обязательно посмотреть, может чего нового почерпну для себя, - с натянутой улыбкой произносит она, обводя указательным пальцем край нижней губы. А я только сейчас осознаю, что на ней красная помада. Красиво, но почему-то раздражает.
– Спасибо за подсказку. Я, правда, не обязана отчитываться перед тобой, но если тебе так интересно, мне надо быть дома в восемь утра, чтобы приготовить Саше вкусный субботний
Договорить я ей тупо не дал. В мгновение повалил на кровать так, что фактически пригвоздил ее руки над головой. Где-то на подкорке чувствую, что хожу по лезвию. Не стоит к ней применять хоть какую-то физическую силу, но голова и руки работают не всегда в тандеме. Хотелось бы ошибаться, но почти со стопроцентной уверенностью версия о несчастной первой «любви» разбилась в пух и прах о куда более паршивую картинку. Спросить в лоб и подтвердить свои догадки об изнасиловании – пока не представляется возможным. Это незамедлительное «пошел на хер» и удар по яйцам. Чуть ослабляю хватку на ее сцепленных руках.
– У тебя несколько искажено обо мне представление, Лена. Если я с тобой добр и терпелив, это не значит, что так будет всегда. Мне, как и всем, свойственно психовать. Вспоминай иногда, что я не твой подчиненный, который терпит тебя за хорошую зарплату. И твои указания я выполнять не буду. Спрячь свои искусственно наращенные яйца. Я готов уступать, а не как собачка выполнять твои команды. И не психуй из-за того, что вчера оставил тебя одну. Ты же умная девочка, сама можешь обо всем догадаться. Кстати, Саша – не малыш, она сама в состоянии приготовить себе завтрак. Едой ты не исправишь чувство вины за свое ночное отсутствие. Ты бы лучше с этим самым необоснованным чувством работала и отдавала приказы ему. А мне это делать не надо. Для справки, я завтракаю медленно. Минимум сорок минут. Я отвезу тебя домой к девяти, а перед этим мы заедем в пекарню и купим Саше вкусный завтрак. Надеюсь, все понятно?
– отпускаю ее руки. Молчит. Это плохо. Уж лучше бы на хер послала.
– Ну раз все понятно, то я в душ, - медленно наклоняюсь к ее лицу, вдыхая едва заметный, приятный запах ее духов и, не раздумывая, целую в губы.
Поначалу Лена откровенно противится, сжимая своими ладонями мои щеки. Правда быстро включается в поцелуй и вместо «отвали» перемещает руки на мой затылок. И хочется, и колется – это точно про нее. Спустя несколько секунд она все же уворачивается от моих губ.
– Ты зубы не чистил.
– Нашла, что придумать. Молодец, возьми с полки пирожок.
– И помаду мне размазал, - раздраженно бросает она, вставая с кровати. Я же встаю следом за ней.
– Ну прости, Леночка. Это знак. Не стоит красить губы помадой, а то ходить тебе чумазой, радость моя. А теперь меняемся ролями. У тебя две минуты на поправление помады. И тринадцать минут на приготовление завтрака, - копирую ее тон, наблюдая за тем, как она вытирает пальцами размазавшуюся помаду.
– Мне три яйца. Два разбить и посыпать сыром. Одно – чтобы оставалось целым. Бекон поджарить. Ну и не забудь помидоры с зеленью. И давай без плевков в еду, Леночка. У меня в доме камеры. Может быть, у тебя есть вопросы или пожелания, как с тобой не надо разговаривать?
– Нет, - улыбаясь, произносит она.
– То есть тебя все устраивает?
–
Подвох – первое, о чем думаешь, смотря на тарелку с яичницей, беконом и гречкой. Когда она, черт возьми, успела ее сварить?! Да и плюнула в еду или нет? Камер в реале нет, хрен узнаешь.
– Я встала в пять утра. Это моя привычка. Ну и сварила гречку, как хотела. Объела тебя слегка, - как будто читая мои мысли, добавляет она.
– На здоровье, Леночка.
– Анжела. Неуважительно называть меня Леной, когда ты знаешь, что мне это не нравится.
– Значит, считай, что я тебя не уважаю, Лена, - специально подчеркиваю ее имя.
– Анжела – не твое имя. Ты даже не пересолила. Вкусно, - продолжил я, после продолжительной паузы, во время которой успел попробовать весь завтрак.
– Спасибо.
– Пожалуйста, - отпивая кофе, произносит она.
– А как тебе гречка?
– улыбается.
– Привкус интересный.
– Грибной.
– У меня и грибы есть в холодильнике?
– На самом деле я не варила гречку, а нашла в кастрюльке на верхней полке холодильника. Судя по плесени и выросшим грибам на ней, она немного несвежая, но прошла термическую обработку. И вот оказывается вкус грибов остался. Забавно. Приятного аппетита, Андрюша, - пауза. Длительная. Какова вероятность, что это правда? Стопроцентная. Вот же стерва.
– Да ладно, я пошутила. Ты бы видел свое лицо. Ешь, ешь. Я ее сварила утром, а старую, реально найденную в холодильнике, выбросила. Честно. Деньгами своими клянусь.
– Но опасаться тебя все же стоит.
– Безусловно. Ты на кой черт что-то сделал с воротами?
– Всего лишь сделал так, чтобы ты не сбежала, как трусливая сопля и не вляпалась в какую-нибудь жопу ночью или утром. Видишь, как в воду глядел. Все, давай не дуйся. Немаленькая девочка уже.
– Доедай быстрее. У меня куча дел, - нервно произносит она, крутя вокруг безымянного пальца левой руки кольцо.
– Успеется все. В семь вечера я за тобой приеду. Будь добра к этому времени освободиться.
– Если ты еще не понял, на этом наше с тобой общение заканчивается. Никаких семь, восемь и девять вечера. И это не обсуждается.
– Все еще злишься, что я вчера оставил тебя одну? Я сделал это не с целью тебя позлить или обидеть.
– А с какой?
– С той, что меня пиздец как к тебе тянет.
– О! Так это получается, когда тянет, бросают полуголую бабу одну в кровати?! И вообще, фу, не матерись. Аж язык режет. В смысле уши. Уши режет, - быстро поправляется Лена, закусив губу.
– Ты просто сама хочешь материться, аж язык чешется. А вообще, я хотел, чтобы все было по-человечески. Не на пьяную голову. Когда желание обоюдное, не под действием алкоголя – это лучше, чем вот так. Сегодня сходим на первое свидание.
– Ты вообще себя слышишь? Какое свидание? У тебя еще ром не выветрился из организма? Мы не будем больше встречаться, Андрей.
– Будем. Сегодня в семь вечера я приеду к тебе. Не трусь, Лен. Я же тебя ни к чему не принуждаю. Верну вечером в целости и сохранности часов в одиннадцать-двенадцать. Выйди хоть разочек из зоны своего комфорта. В жизни есть не только работа и дочь. Или ты настолько трусиха, что не можешь пойти на свидание?